Сорок пять. Часть первая. Александр Дюма

честолюбивым.

      – Или, по крайней мере, не гонюсь за теми благами, о которых вы говорите… Мне ничего не надо, и я ничего не хочу.

      – Напрасно: когда носишь имя Жуайез, одно из первых имен Франции, имеешь брата в ранге фаворита, – можешь желать всего и получить все.

      Генрих уныло покачал белокурой головой.

      – Послушай, – продолжал Анн, – ты видишь: мы здесь одни, в отдаленном и глухом уголке Парижа. Мы перешли реку и незаметно подошли к мосту Латурнель. Не думаю, чтобы в такую погоду, на этой безлюдной набережной нашлись охотники нас подслушивать. Имеешь ли ты сообщить мне что-нибудь важное?

      – Ровно ничего, кроме того, что я влюблен, а это вы уже знаете.

      – Я не о подобном вздоре тебя спрашиваю, – перебил его Анн, топнув с досадой ногой. – Я тоже, клянусь Папой, влюблен!

      – Но не так, как я, брат мой.

      – И тоже думаю иногда о своей возлюбленной.

      – Да, но не постоянно.

      – И у меня бывают тут не только неприятности – даже что-нибудь посерьезнее.

      – Может быть… Но у вас есть и радости, ибо вы любимы.

      – А сколько препятствий приходится преодолевать! От меня требуют соблюдения глубокой тайны!

      – «Требуют», говорите вы. Если возлюбленная чего-нибудь требует – она ваша!

      – Конечно, то есть моя… и господина де Майена. Откровенность за откровенность: должен тебе сказать, что моя возлюбленная – любовница этого развратника Майена; она без ума от меня и тотчас бросила бы его, если бы не боялась, что он ее убьет: тебе ведь известно, таково его обыкновение. К тому же я ненавижу Гизов, и меня забавляет… позабавиться на счет одного из них. Итак, повторяю тебе, и у меня часто возникают ссоры, недоразумения и всякого рода неприятности, но от этого я не становлюсь монахом, не лью потоки слез, а продолжаю смеяться… ну хотя бы иногда. Скажи же мне: кого ты любишь и хороша ли твоя любовница?

      – Увы, она не моя любовница… но очень хороша собой.

      – Как же ее зовут?

      – Не знаю.

      – Вот прекрасно!

      – Клянусь честью!

      – Знаешь, мой друг, я начинаю думать, что все это гораздо опаснее, чем я предполагал. Тут уже не грусть, а прямо сумасшествие!

      – Она только раз говорила со мной или, вернее, говорила в моем присутствии, и с той поры я не слышал даже ее голоса.

      – И ты ни у кого не осведомлялся о том, кто она?

      – Да у кого же?

      – Как «у кого»?.. У соседей, к примеру.

      – Она занимает одна целый дом, и никто ее не знает.

      – Но ведь не тень же она, наконец!..

      – Нет, женщина – прекрасная, как богиня, сосредоточенная и строгая, как архангел.

      – Где же ты с ней встретился?

      – Как-то раз я следовал за приглянувшейся мне молоденькой девушкой по одной глухой улице и вошел за ней в сад при церкви. Там под деревьями стояла скамейка. Уже темнело, и я скоро потерял из виду девушку, но, разыскивая ее, набрел на эту скамейку… Мне показалось, что возле нее виднеется фигура в женском платье, и я протянул в том направлении руку… Но в эту минуту услышал мужской голос,