Дар. Горькие травы. Книга 3. Екатерина Белецкая

когда-то, давным-давно, она говорила, что ей всегда нравилось, как мосты выглядят с воды.

      – Не успел, – признался Скрипач. – Ит нам устроил очередную часть марлезонского балета, и вместо еды пришлось разговаривать с ним. А что?

      – Значит, дома перекусим. На этот раз в чем дело?

      – На этот раз он попробовал закатить скандал. Что-то ему опять привиделось, и он стал объяснять, что его, оказывается, обманывают. Скрывают даты, заставляют спать больше, чем планировалось… малыш, это чушь совершеннейшая, правда. В общем, пришлось выдернуть Марту, а потом с ним пятнадцать минут беседовали пять человек из смены, доказывая, что никто не обманывал и не врал ему. Вроде бы успокоился.

      – Но ему действительно…

      – Да в мыслях ни у кого не было ему врать или что-то подделывать! – Скрипач раздраженно треснул себя кулаком по бедру. – Устроил, понимаешь, охоту на ведьм. Ежу понятно, что ему тяжело, что с головой не всё нормально, но… но это дурдом какой-то. У меня порой возникает ощущение, что он это делает нарочно, что он сам в это не верит, что он весь этот якобы обман просто выдумал. Потому что в этот раз… в общем, прилетело персонально Фэбу. Мол, он инициатор заговора про даты, он влез в систему и что-то поменял, и так далее. Над Фэбом он словно специально издевается, понимаешь? Старается сделать максимально больно. И выискивает самые слабые стороны. Вот поэтому, собственно, я и не хочу, чтобы ты приходила, когда он не спит, чтобы он и тебя… так же…

      – И Фэб до сих пор принимает это всерьез? – Берта нахмурилась.

      – В том-то и дело, что да, принимает. Ох, ладно. Маленькая, прости, что я про это говорю, но он мне за это время всю душу вымотал. И не только мне. Хорошо, что он спит большую часть суток, и что по вечерам ему не до разговоров чаще всего. Потому что стоит ему открыть рот… – Скрипач безнадежно махнул рукой. – Ладно, не будем о грустном.

      – Да уж, – Берта понурилась. – Только, боюсь, грустное нам всё равно предстоит. Ты еще не видел обе квартиры.

      ***

      До боли знакомый холл встретил их привычным просторным эхом. Часть ламп не горела, но плафон под потолком был освещен точно так же, как раньше. Скрипач поднял глаза – всё те же нестареющие дети, всё та же модель самолета в руках у мальчика, всё то же прозрачное летнее небо. Интересно, сколько их вообще во вселенной, этих плафонов? Наверное, столько же, сколько существует миров Русского Сонма. Мириады. Но почему-то больше всего нравится именно этот.

      Который тут, дома.

      – Роберта Михайловна! – пожилая консьержка, оказывается, встала из-за своего стола, и шла к ним. – Не мусорите больше! Вы вчера пакет несли, и весь лифт побелкой какой-то засыпали! Тут вам не гостиница, горничных нет!..

      – А как мне тогда мусор выносить? – поинтересовалась Берта, складывая зонтик. На улице снова пошел дождь, и по пути от пристани они успели основательно вымокнуть.

      – А это не моё дело, как. Идите по черной лестнице.

      – Вы, простите,