Кукловоды. Дверь в Лето (сборник). Роберт Хайнлайн

две горсточки селекторных карточек. Я вручил их весталке за стойкой, и та принялась скармливать их машине. Наконец она закончила и произнесла:

      – Большинство пленок, что вы заказали, уже выданы. Остальные документы доставят в зал девять-а. Воспользуйтесь южным эскалатором, пожалуйста.

      В зале 9-а работал только один человек. Когда я вошел, этот человек поднял голову и сказал:

      – Ну и ну! Волчара собственной персоной. Как ты меня вычислил? Я была уверена, что ушла чисто.

      – Привет, Мэри, – сказал я.

      – Привет, – ответила она, – и давай до свидания. Я все еще не стала ласковой, и мне нужно работать.

      Я разозлился:

      – Знаешь что, грубиянка, тебе это может показаться странным, но я пришел сюда отнюдь не ради твоих, без сомнения, прекрасных глаз. Время от времени я тоже, случается, работаю. Но можешь успокоиться: как только мои пленки прибудут, я смоюсь отсюда к чертовой матери и найду себе другой зал. Только для мальчиков.

      Она тут же смягчилась и, вместо того чтобы открыть ответный огонь, сказала:

      – Извини, Сэм. Когда женщине приходится выслушивать одно и то же по тысяче раз на дню, ей начинает казаться, что никаких других тем и не бывает. Садись.

      – Да нет, спасибо, – ответил я. – Лучше поищу свободную комнату. Мне на самом деле нужно поработать.

      – Останься, – попросила она. – Видишь, что там написано? Если ты вынесешь пленки из того зала, куда они были доставлены, у сортировочной машин все лампы перегорят от натуги, а у главного библиотекаря будет нервный срыв.

      – Я их верну обратно, когда закончу.

      Она взяла меня за руку, и я почувствовал, как у меня по коже побежали приятные теплые мурашки.

      – Ну пожалуйста, Сэм. Извини меня.

      Я сел и ухмыльнулся:

      – Теперь меня никто не заставит уйти. Я не ожидал тебя здесь встретить, но теперь, когда мы оба здесь, я не выпущу тебя из виду, пока не узнаю твой номер телефона, адрес и настоящий цвет волос.

      – Волчара, – тихо сказала Мэри, наморщив носик. – Ты никогда не узнаешь ни того, ни другого, ни третьего.

      Она демонстративно уткнулась в визор проекционной машины, словно меня рядом и не было. Но я видел, что она не сердится.

      Труба пневмодоставки глухо икнула, и мои пленки повалились в приемный лоток. Я сложил их стопкой рядом с соседним проектором, но одна покатилась, ударилась о стопку кассет, что просматривала Мэри, и они рассыпались по столу. Я взял, как мне показалось, свою пленку, взглянул сначала на одну сторону, где стоял серийный номер и точечный код для селекторной машины, перевернул, прочел название и положил в свою стопку.

      – Эй! – сказала Мэри. – Это моя!

      – Черта с два! – вежливо возразил я.

      – Нет, моя! Я заметила этикетку, когда ты ее переворачивал. Я собиралась смотреть ее следующей.

      Рано или поздно, но до меня всегда доходит очевидное. Мэри пришла сюда не для того, чтобы изучать историю обуви начиная со Средневековья. Я взял несколько ее пленок и