Под ласковым солнцем. Империя камня и веры. Степан Витальевич Кирнос

ему это неподчинение идеалам Рейха. Но этот академик, который сейчас его слушал, он был новым профессором в этом заведении, и этот спор был весьма опасен, но запал юноши ничего не могло остановить…

      – То есть, по–вашему, Рейх только и подавляет свободу людей, то есть вы говорите, что рейх это тирания над людьми? – Спросил академик.

      – Ну, а где наши свободы культуры и жизни, мы все под контролем, мы все рабы, все пленники этого несправедливого закона. – С напыщенностью, чуть ли не брызжа слюной, твердил Алехандро.

      – Несправедливого? Почему? Я бы сказал, наши законы сдерживают разнузданность и похоть, а под контролем его величия Канцлера и людям стало жить спокойней.

      – Канцлера? Да мы все на коротком поводке у его деспотичного величества!

      – То есть, сейчас вы оскорбляете Канцлера?

      Спор мог ещё долго продолжаться, но тут дверь со скрипом отворилась, и вошёл ректор академии.

      – Простите, что прерываю ваше занятие, но уже пора, фестиваль решили начать по раньше, поэтому все сейчас выходим, одеваемся и идём на площадь Великого Канцлера, пойдёмте. – В приказательном тоне заявил вошедший хозяин академии.

      Все встали и пошли за ректором. Алехандро проходя мимо нового преподавателя, кинул ему взгляд полный отвращения, но в это время на лице академика пробежала лёгкая и зловещая улыбка.

      Все уже стояли у гардероба и одевались. В холле стоял некоторый гул, все кто учились в академии, здесь собрались и, постоянно переговариваясь, поспешно одевались.

      Габриель, застёгивая молнию на куртке, в полголоса спросил у своих товарищей:

      – А, что сегодня за фестиваль? – Тихо, стараясь чтобы никто не услышал спросил у своих друзей Габриель.

      – Ты не в курсе? – С некоторой толикой удивления игриво возмутилась Элен и продолжила. – Сегодня фестиваль посвящённый годовщине восхождения второго Канцлера.

      Габриель укорил себя за это незнание и зарёкся выучить эту дату, ибо даже при незнании одного государственного праздника можно было привлечь ненужное внимание со стороны некоторых министерств.

      После её ответа все из академии дружно вышли и зашагали к площади, на котором уже разоралось неистовое празднество.

      Тем временем в кабинете:

      Академик достал листок белой бумаги, достал ручку и стал судорожно писать. В нём горело фанатичное желание наказать отступника мысли, что сегодня посмел покуситься на значимость культуры Рейха.

      Под светом, падающим из окна, проявлялись роковые строчки:

      Заявление.

      Куда: Городской отдел министерства Идеологической Чистоты.

      Кому: Городской представитель министра.

      «Прошу провести расследование связанные с оскорблением личности канцлера и подрыве веры в идеологическую верность курса Рейха. Объект исследования – Алехандро Фальконе, обучающиеся в «Схолум Культурик», а так же добавлю…»

      Академик ещё несколько минут яростно и с больным блеском в глазах кропал что–то на бумаге, потом взял её и поспешно