Заповедное дело Россиию Теория, практика, история. Феликс Штильмарк

Но намеченный вылет в тот день не состоялся, хотя погода была прекрасная.

      В Норильск пришло запоздалое лето – стояла почти тридцатиградусная жара. Полет за Якушкиным вновь сорвался, пришлось опять брести в институт, где собралось много научных сотрудников из Москвы и Ленинграда, принимавших участие в летних таймырских экспедициях. Здесь были и зоологи, и ботаники, и почвоведы – от профессоров до студентов. При встрече с ними сразу же разгорались дебаты о выборе места для заповедника. У меня уже голова шла кругом от этих споров, и мы договорились, что по приезде Якушкина проведем общее собеседование, прежде чем выносить вопрос в официальные органы.

      Дни мои начинались и кончались на аэродромах – я упорно не хотел упустить полета за Якушкиным. Но что-то, как говорится, «заколодило». Жара внезапно сменилась туманом и дождем, к тому же наступило воскресенье, и опять я просидел целый день в Вальке. Только в понедельник долгожданный полет наконец состоялся. До Логаты, сказал штурман, пятьсот пятьдесят километров…

      Шли вдоль правого берега Пясины, постепенно отклоняясь к востоку. Устье Дудыпты пролетели в сплошном тумане, я с трудом различал какие-то кустарники и отдельные деревца, буреющую осеннюю тундру. За Дудыптой стали появляться в поле зрения единичные олени, а потом и небольшие стада. Виднелись озера со стаями гусей, но шли мы высоко, и различать птиц не удавалось.

      Около двенадцати часов миновали речку Янгоду, впадающую в Пясину справа, и здесь ландшафт стал таким же, как и в Хатангском районе. Мы «обрезали» верховья реки Лухтах, пересекли Горбиту – второй после Логаты приток Верхней Таймыры. Начиная с верховий Лухтаха олени ни на минуту не исчезали из поля зрения. Я видел множество самок-важенок с телятами, единичных хоров и скопления животных разного пола и возраста. Впрочем, единых обширных стад не попадалось – большинство оленей были рассредоточены, как бы разбросаны по всему этому необъятному пространству. Я считал, записывал, ставил в своем дневнике то палочки, то цифры, «точковал», хотя летели мы высоко и учет не мог быть правильным. Постепенно фон расстилавшихся внизу ерников и зарослей ивняка стал желтеть, в нем появились яркие красные тона, потом осенние цвета стали преобладать над зеленоватыми и бурыми – ведь мы летели к северу, навстречу полярной зиме. За Горбитой олени встречались реже и только у самой Логаты вновь начали попадаться. Вокруг расстилалась привычная пятнистая тундра, словно на макете, виднелось место впадения Логаты в Верхнюю Таймыру – соединялись две серые ленты среди желтой равнины.

      Так часто бывает – стремишься увидеть какое-то место, ждешь, рвешься, надеешься, а свершится, глядь – ничего особенного, вроде бы и стараться не стоило. И только спустя долгий срок нет-нет, да и екнет сердечко, вспомнится и ожидание, и дорога, и встречи…

      Самолет развернулся и сел посередине Верхней Таймыры прямо против стоянки рыбаков, где виднелся небольшой балок и просторная палатка