Золотая крыса. Елена Новикова

мой Бородавчик…

      Сил на третий приступ не хватило – и я зарыдала, безутешно, по-вдовьи, – и никак потом не могла успокоиться. Илья беспомощно смотрел на меня. Потом побежал за водой.

      – Водки! – прохрипела я. – Она в дверце холодильника. И шампанского. Ерша хочу! И колбасы какой-нибудь. Или огурцов соленых. Там, в синей миске со стеклянной крышкой. И хлеба! – Пока он приносил требуемое, я постаралась взять себя в руки.

      – За вас! – Он выпил свою водку, не дожидаясь меня. И протянул мне кусок хлеба с колбасой и половинкой огурца.

      – За Бородавчика! – Я выпила водку, закусила бутербродом. – А это, – я подняла фужер с шампанским, – за вас! И за вашу Эмилию. Пусть все у вас будет хорошо. Вы оба – уверена! – этого заслуживаете. – Я выпила. – Не сомневаюсь, что она – отличная баба! Не могли вы, Илья, выбрать другую. Просто для чего-то ей понадобилось чужое. И она взяла его. И я рада, что это – именно мое чужое. Потому что я дарю ей его. Теперь оно – ее. Хочет, пусть берет. Пусть все всё берут. Потому что без Бородавчика мне ничего в жизни не дорого. Нужна квартира? Приходите живите. Нужны деньги? Сообщаю адрес: Петровского девять, квартира семь. Сервант, верхняя полка, кобальтовая вазочка…

      – … в форме сидящего медвежонка?

      Слезы мгновенно высохли на моем лице. И здесь я опоздала… Нет, ребята, это уж слишком…

      – Ага… Уже были? Уже брали?

      – Может, это – совпадение? – Он, кажется, был убит.

      – Погодите, погодите… Ничего не понимаю. А куда же делся тогда Бородавчик?

      – Не знаю… Мы были там полчаса. И потом – еще дважды. Я не видел собаки…

      – Часов в семь вечера, так? Начинаю соображать кое-что… В это время я выгуливаю Борьку. Полчаса – дойти до моря, полчаса там побегать, и – назад. Пока Сонька… М-да…

      Следующий вопрос дался мне трудно.

      – И что, вы там… кувыркались? На моей постели?

      – Но кто же мог знать…

      – Да при чем тут вы, Илюша? – Я задержала дыхание, чтобы сдержать вопль тоски, скорби, разочарования… Словно утопающий, которому бросили с вертолета спасательный круг, а он, счастливый, ухватился за него – и вдруг понял, что тот – из сахара. – Вы тут, ясное дело, ни при чем… – Я застонала.

      Он кивнул на бутылку, но я отрицательно показала головой.

      – Говорите, высокая, черноволосая, тоненькая?

      Он кивнул, не поднимая глаз.

      – И шрамик на подбородке? Крошечный, двойной? Смешной такой?

      Он снова не ответил.

      – Софья… Но зачем? Она без памяти влюблена в своего Вадима. И дети всегда при ней… Как она умудрялась?

      – Но зачем же она объявление дала, если замужем – и мужа любит?

      – В объявлении о брачных намерениях – ни слова, так ведь? «Для редких встреч, прогулок у моря, поездок по грибы и на рыбалку, игры в покер…

      – … и настольный теннис… Так это – вы?

      – Естественно. Это я – одинокая, а Софья замужем. Именно ее близнецов