Американха. Чимаманда Нгози Адичи

[56] – Моя мама перечитывает эту книгу дважды в год. Не знаю почему, – обратился он к Ифемелу.

      – Это мудрая книга. Истории человеческих жизней лишь тогда имеют значение, когда выдерживают проверку временем. Американские книжки, которые ты читаешь, – они легковесные. – Обернулась к Ифемелу: – Этот юноша слишком влюблен в Америку.

      – Я читаю американские книжки, потому что за Америкой будущее, мамочка. И не забывай: твой супруг получил там образование.

      – В те поры в Америку ездили учиться одни болваны. Считалось, что американские университеты на том же уровне, что британские старшие классы. Я того мужчину изрядно пообтесала, с тех пор как мы поженились.

      – И несмотря на это ты оставляла свои вещи у него в квартире, чтобы отвадить других девушек?

      – Я тебе говорила пропускать мимо ушей, что тебе там твой дядя плетет.

      Ифемелу слушала завороженно. Мать Обинзе, ее прекрасное лицо, ее ученость, белый фартук в кухне – ничего общего ни с одной известной Ифемелу матерью. По сравнению с ней ее отец – неуч, со всеми его чересчур громоздкими словами, а мама – мелкая провинциалка.

      – Руки можешь помыть над раковиной, – сказала ей мама Обинзе. – Кажется, вода еще есть.

      Все сели за обеденный стол, поели гарри с супом, Ифемелу изо всех сил старалась, следуя заветам тети Уджу, «быть собой», хотя все еще не понимала, что это «собой» означает. Она казалась себе недостойной, не способной проникнуться вместе с Обинзе и его матерью духом этого дома.

      – Суп очень славный, ма, – сказала она вежливо.

      – О, это Обинзе готовил, – сказала мама. – Он тебе говорил, что умеет готовить?

      – Да, но я не думала, что он способен сварить суп, ма, – отозвалась Ифемелу.

      Обинзе ухмылялся.

      – А ты дома готовишь? – спросила мама.

      Ифемелу хотела соврать, сказать, что готовит и любит это занятие, но вспомнила слова тети Уджу.

      – Нет, ма, – выговорила она. – Мне не нравится готовить. Я бы «Индоми»[57] ела круглосуточно.

      Мама рассмеялась, словно очарованная прямотой Ифемелу, и, когда смеялась, походила на Обинзе, только лицом помягче. Ифемелу ела поданное медленно, размышляя, как желала бы остаться тут с ними, в этом их обаянии, навеки.

* * *

      По выходным, когда мать Обинзе пекла, в их квартире пахло ванилью. На пироге поблескивали кусочки манго, маленькие бурые кексы полнились изюмом. Ифемелу разводила масло и чистила фрукты. У нее дома мама не пекла, а духовку обжили тараканы.

      – Обинзе только что сказал «задок», ма. Он сказал, оно лежит в задке вашей машины, – сказала Ифемелу. В их американо-британских стычках она всегда была на стороне его мамы.

      – Задок – это у тапочек, а не у автомобиля, мой дорогой сын, – отозвалась его мама. Когда Обинзе произносил «коришневый» с «ш», его мама обращалась к Ифемелу: «Ифемелунамма, прошу тебя, передай моему сыну, что я не говорю по-американски. Пусть он, пожалуйста, скажет все то же самое по-английски».

      После обеда они смотрели фильмы в видеозаписи.

57

«Indomie» (с 1972) – индонезийская марка лапши быстрого приготовления, в широкой продаже в т. ч. и в Нигерии.