Та, что превращает время в пыль. Кармаль Герцен

призрака на разговор. Я действительно этого хотела. И внезапно подумала – а что, если принять правила его игры и посмотреть, что из этого выйдет?

      Вынула из верхнего ящика стола ручку. Повертела в тонких пальцах, и, с минуту помедлив, написала: «Прости». Совесть кольнула тонкой холодной иглой – одно дело читать письма давно ушедшего незнакомца, а другое – письма того, кто обитает в твоем же доме, пусть и в призрачном, бесплотном обличье. Я о многом хотела ему написать, но ограничилась лишь извинением.

      Безумие… Я писала духу.

      Я перечитала его краткое послание и улыбнулась уголками губ. Я сейчас балансировала на тонкой грани между реальностью и нереальным. Читая короткое письмо из одной только строчки ярких, нетронутых временем чернил, я будто бы пересекала эту грань.

      Письмо осталось лежать там, где я его и нашла – вместе с моим извинением. И рядом – стопка писчей бумаги – на случай, если дух пожелает дать мне ответ.

      ***

      С первым письмом наша связь с Кристианом – если призраком, конечно, был именно он – будто окрепла. Однажды я услышала шаги в коридоре – такие громкие и отчетливые, будто бы наяву. Несколько секунд – и все исчезло. Воцарившуюся тишину спугнул отчаянный стук моего сердца. Я, как была, в тоненькой ночнушке, выбежала в коридор. Пусто. И хотя я боялась того, что могла увидеть, неожиданно для самой себя почувствовала разочарование.

      Призрак не желал отвечать мне – или считал разговор исчерпанным, приняв мое извинение за чтение его писем, или же не мог прорваться сквозь завесу, разделяющие два таких близких и чуждых друг другу мира – мир живых и мир мертвых. Проходил день за днем, я с надеждой приходила в кабинет, в ожидании, что меня там будет ждать письмо – письмо, прошедшее сквозь призму времени и грань между двумя мирами. Пусто… Кипа писчей бумаги, а сверху – лишь одно мое слово. «Прости».

      Странное дело – почему меня так огорчало его молчание? Откуда во мне это неуемное желание понравиться незнакомцу – призраку, в конце концов! Он мертв, я жива, так почему я так переживаю из-за прочитанных писем и того, что он – мертвый – подумал обо мне?

      Не знаю, в какой раз я подумала о невидимом жильце своего дома, как вдруг увидела… его. Призрачный, полупрозрачный силуэт молодого мужчины, тонкая бледно-голубая дымка, шлейф, сложившийся в эфемерную мужскую фигуру.

      При свете дня это показалось неправильным, почти кощунственным. Как же так? Разве не ночь – время призраков? Разве они могут появляться при свете дня? И тут же ответила самой себе, мысленно усмехнувшись – а разве призраки умеют писать живым?

      Он стоял от меня на расстоянии протянутой руки – и я ее послушно протянула, желая дотронуться, убедиться. Мгновение – и дух растаял, словно мое прикосновение его спугнуло. Мои пальцы схватили лишь воздух. Еще долго я стояла на кухне, жалея, что так поспешно бросилась к нему. Возможно, для посланника мира духов мое прикосновение было ядовитым – жизнь уничтожала смерть.

      Работу на лето я искать не стала –