Для вкуса добавить «карри», или Катализатор для планеты. Лина Мраги

к поясу меч, в сапог засунул узкий кинжал, вооружился, так сказать, и, вручив мне свёрнутое одеяло, двинулся в лес. Он или очень хорошо знал дорогу, или видел в темноте.

      Только сразу показалось, что вокруг непроглядная тьма. Буквально через несколько минут я уже могла видеть, куда ступаю и на пять-шесть шагов вперёд. Мой «нянька» одной рукой держал мою, а верёвку намотал на другую, чтобы не путалась под ногами, и так тащил меня за собой. Так и шли, он впереди, я сзади. Дошли быстро. Я уже чётко видела тропу и не спотыкалась на каждом шагу. Мой провожатый оглянулся, и я заметила, как в темноте сверкнули его глаза. Как у хищника! Жуть! Но тут тёмные стволы расступились и, чёрной стеной перед нами выросла знакомая скала с расщелиной. Протиснувшись сквозь полную беспросветность, мы вышли на поляну над обрывом. Впереди зиял страшный своей чернотой, провал пустоты, а сверху сияло оно ― небо.

      Картину, открывшуюся перед глазами, нельзя было описать никакими словами. У меня перехватило дыхание и, наверно, остановилось сердце. Это было не звёздное небо в моём понимании и представлении, тем более что дома, красивое звёздное небо с дорожкой Млечного пути я видела не один раз, не считая фото в интернете и фильмов по телевизору. Это было не просто красивое звёздное небо! Это была какая-то музыка сфер! Безбрежный, бескрайний космос во всём своём величии, раскинулся передо мной! Хотелось поднять руки, взлететь и умчаться туда, окунуться с головой во всю эту красоту! Никогда, никогда ни в одном сне нельзя было увидеть такое! Если бы земные астрономы узнали о том, что сейчас видела я, то они бы удавились от зависти! Ради этого зрелища стоило родиться и умереть, страдать и мучиться и просто попасть сюда. Теперь мне это было ясно!

      Как я и предполагала, никаких знакомых созвездий на этом великолепном небе не было, да и не могло быть. Неизвестно было всё! Самым красивым и большим объектом на звёздном куполе была красно-голубая туманность в виде наклонённой, градусов на сорок пять, размытой восьмёрки. Она висела в восточной части неба, занимая примерно четверть небосклона. Последствия взрыва какой-то звезды, разлетались в пространстве, создавая великую картину жизни и смерти звёзд во Вселенной.

      Тем временем Нянь, пока я стояла столбом и приходила в себя от понимания того, что всё… я попала, здравствуй новый дом, развёл костерок и стоял рядом, посматривая настороженным взглядом. Наверно, он никак не мог взять в толк, зачем я его сюда притащила. Он тут родился, вырос и живёт всю свою жизнь и для него это небо так же привычно, как и для меня, моё родное небо на Земле.

      Я всхлипнула. Накатила такая боль и обида оттого, что я невесть где, у чертей на рогах, на чужой, незнакомой планете в неизвестной галактике и, возможно, даже в другой Вселенной или в каком-то параллельном мире (я теперь во всё поверю), что слёзы переросли в рыдания. А потом клемануло так, что бухнувшись на колени и держась руками за голову, в которой чёткой точкой запульсировала резкая, острая боль, я начала дико хохотать.

      Сколько продолжалась эта истерика, не помню.