Для вкуса добавить «карри», или Катализатор для планеты. Лина Мраги

и задёрнула занавеску. Все спали, Атамана не было. Я слышала, как Нянь ещё возился с одеждой, а потом лёг. Я забралась под своё одеялко и закрыла глаза. «Ничего-ничего, спокойно, как-нибудь перетерплю… как-нибудь…― пыталась я себя успокоить, но одна мысль не давала покоя.― А вдруг он со мной наиграется, а потом отдаст на растерзание остальным, воспользуется, так сказать, «правом первого», а дальше, пользуйтесь ребята, наслаждайтесь. Вот это будет совсем не мой вариант! Такое я не выдержу… Надо завтра нож стащить, я видела пару штук, они лежали возле двери, завёрнутые в тряпку, Нянь редко ими пользовался. Если станет совсем невмоготу, придётся попробовать совершить «харакири», но сомневаюсь, что получится: только покалечусь, что ещё хуже».

      Но тут мои суицидальные мысли прервал шорох. Занавеска слегка отодвинулась и в свете тлеющего очага, надо мной возник силуэт. Атаман, а это был он, конечно же, задвинул шторку обратно. Стало совсем темно. Зажмурив глаза, я начала мысленно считать: «Один, два, три, четыре, пять…» Сердце забилось, ноги похолодели…

      Судя по шороху, он разделся, и рядом опустилось тело. «Шесть, семь, восемь, девять, десять…»― я почувствовала его тёплое дыхание и руку, опустившуюся на бедро. Он прижался, уткнулся носом мне в шею и шумно вдохнул. Рука, начавшая гладить, вдруг остановилась и сжала ткань рубахи. Мой ночной визитёр слегка приподнялся и резко рванул мою последнюю защиту. С громким треском одёжка разделилась на две половинки. «Ну вот и всё…»― только и подумала я.

      Освободив меня от верхней половины мешкообразного облачения, Атаман опять лёг рядом. Голову положил мне на плечо, уткнул нос в подмышку, а рука пошла гулять по телу. Он поглаживал очень нежно и медленно, слегка сжимал грудь и, обводя пальцами сосок, поднимался к шее, плавно проводя под ключицами. Потом опускался тем же путём к животу и ниже, но дальше рука не двигалась, а опять поднималась к шее.

      Вскоре мужчина приподнялся, просунул руки под мою спину и прижал к себе. От страха я не сразу сообразила, что он делает. Ведь он не целовал меня, нет… Он меня нюхал! Гладил и нюхал. Я не сопротивлялась, но и более ничего не делала. Если он меня поворачивал ― поворачивалась, отклонял мою голову назад ― послушно отклонялась и тогда, проводя пальцами по моей шее, он вдыхал запах моей кожи. Руки у Атамана были очень сильные, он легко держал меня, прижимая к себе.

      Так продолжалось довольно долго, от его поглаживаний я расслабилась и успокоилась. Уложив меня очередной раз на спину, он уткнулся носом между грудей. Дыхание его было горячим, а от волос пахло костром, руки сжимали и разжимали мои груди, скользили по бокам и плечам. Странно то, что штаны с меня он так и не снял. Через несколько минут дыхание его участилось, резко подхватив, он опять прижал меня к себе и сильно сжал в объятиях. Сердце его гулко стучало, а тело покрылось испариной. И тут он дёрнулся, застонал прямо мне в ухо, прижимая мою голову к своей, и я почувствовала, как на живот вылилась горячая жидкость.

      Полежав рядом ещё некоторое время, он поднялся и ушёл на общую