Звезда Альтаир. Старообрядческая сказка. Дмитрий Урушев

были увлечены разговорами. За окнами темнело. Зажгли свечи. Наконец царь велел ближним боярам взять себя под руки и вывести из-за стола. Это означало окончание пира. Алмаза повели в опочивальню, гостей – в приготовленные для них горницы.

      Плутоний задержал Ивана и пригласил в свои покои.

      В горницах царевича было много необыкновенных чужестранных вещей, удививших юного путешественника: дальнозоркая труба, глобус – земное яблоко, чучело крокодила, оружие немецкое и сарацинское, корабельная снасть – компас, астролябия, секстан.

      Плутоний хлопнул в ладоши.

      – Алексашка, подай трубки!

      Тотчас явился ражий молодец в щегольском кафтане и с низким поклоном протянул царевичам две курительные трубки, набитые табаком, и огниво.

      – Что это? – удивился Иван.

      – Табак – заморское зелье.

      Плутоний раскурил трубку и выпустил изо рта клуб вонючего сизого дыма. Гость поморщился.

      – Не нравится? – усмехнулся царевич. – Ты как девка. Вина не пьешь, табак не куришь. Сашка, кури ты!

      – В нашей стране таких обычаев нет. Да и негоже молодцам вино пить, – насупился Иван.

      – Дикая у вас страна! Да и наша ничем не лучше. Вот об этом я и хочу с тобой поговорить.

      Плутоний сел на лавку и пригласил гостя. Раскрыл окно. Потянуло свежестью ночного сада и сыростью близкой реки.

      – Вишь, как мы живем? По-скотски! – царевич выпустил в темноту струю серого дыма. – Отец только ест да пьет. Занимается не государственными делами, а своими прихотями: загородными дворцами, соколиной охотой и комедийной храминой. Всем в царстве ведает патриарх Никель. Умрет он, что будет с Куличками? Умрет отец, так вообще погибнет наша страна.

      – Почему? – удивился Иван.

      – Потому что царем станет Иридий. Он болван, но за него бояре. Они и будут править от его имени. А что со мной будет? Я не дурак, с головой у меня все в порядке, с руками и ногами тоже. А вот не допустят меня до отцовского престола.

      – Что же будешь делать?

      – За меня войско. Подниму его, захвачу власть, а Иридия сошлю в дальний монастырь.

      – Не боишься такие мысли мне открывать?

      – Не боюсь. Я их ни от кого не скрываю. Все знают, что так и будет. Бояре меня ненавидят и трепещут. И я, ежели стану царем, их не пощажу. Ты у нас подольше погости, я тебе покажу мои потешные полки, обученные на немецкий манер. С такими полками никакие бояре не страшны.

      – Смел же ты, братец!

      – Это что! – оживился Плутоний. – Есть у меня более смелая мечта. Хочу назад отвоевать нашу семейную вотчину – черкасскую страну. Прадед мой, царь Фосфор, воевал с ляшским королем, но проиграл и был вынужден уступить ее. А она для нас ой как важна – плодородные земли, судоходные реки, выход к южным морям. Коли стану царем, искуплю дедов позор – верну назад наши родовые владения.

      Они долго сидели у окна и болтали. Иван пытался свести разговор к поискам веры, так занимавшим его. Но Плутонию это было безразлично. Его больше увлекала политика – наука хитрая, коварная и лживая. Он готов был до зари говорить о борьбе