Неукротимая Анжелика. Анн Голон

всю команду, всех солдат и офицеров. Галера была в их власти.

      – Ты почему не отвечаешь?.. Испугалась?.. А ведь я когда-то держал тебя в объятиях, и ты тогда не очень-то боялась!

      Сверкнула молния, расколовшая небо пополам, и вдали пророкотал гром.

      – Ты разве не узнала меня? Не может этого быть… Я уверен, что ты меня узнала еще тогда…

      До нее донесся запах соли и пота от его лохмотьев. Охваченная отвращением, она закричала:

      – Не трогай меня! Не трогай меня!

      – Ага, ты меня узнала. Скажи, кто я?

      – Ты Каламбреден, бандит.

      – Нет, я Никола, который был твоим повелителем в Нельской башне…

      Налетела большая волна, накрыв их с головой, и Анжелике пришлось ухватиться за поручни, чтобы ее не смыло в море. Тяжелый удар по палубе слился с грохотом грома. Молодой каторжник появился у порога в растерянности:

      – Каид, главная мачта обломилась. Что делать?

      Никола с руганью отряхнул свои лохмотья и набросился на парня:

      – Идиот несчастный… что ж ты требовал убить всех матросов, если не знаешь, как тут управляться? Ты же сказал, что знаешь, как вести судно по морю.

      – Так парусов больше не осталось.

      – Прекрасно! Значит, будем грести. Пусть за привычное дело берутся те, кого мы еще не расковали. А ты иди отстукивай им ритм. Я их заставлю поработать, этих черномазых и несогласных!

      Он ушел, и скоро на галере вновь раздались монотонные удары гонга, слышные сквозь свист бури. Галера, какое-то время болтавшаяся в разные стороны, приняла нормальное положение после того, как Никола несколькими ударами топора перерубил основание мачты и сильная волна смыла ее с судна. Заработали помпы, и весла помогли галере выровняться.

      Теперь, когда кошмар принял определенную форму, к Анжелике вернулось хладнокровие. Ей уже случалось переживать смертельный испуг, но, когда напряжение доходило до предела, в ней просыпались ярость и боевой дух, помогавшие одержать победу.

      Вымокшее платье прилипало к телу и мешало двигаться. Она с трудом добралась до своего саквояжа, открыла его, вытащила оттуда одежду и, воспользовавшись затишьем, стащила с себя платье и промокшее белье. У нее был с собой взятый на всякий случай мужской костюм из тонкого серого сукна; кое-как она натянула его на себя. В кюлотах и застегнутом до самого горла камзоле она чувствовала себя в большей готовности справиться и с кораблекрушением, и с каторжниками. Она надела сапоги, скрутила волосы и засунула их под фетровую шляпу. У нее хватило предусмотрительности снова порыться в саквояже, отыскать там все деньги, что у нее еще оставались, и спрятать их в поясе. Все это она успела сделать при качке, замиравшей лишь на минуты, и часто залетавших в шатер волнах, заливавших пол, по которому скользило тело несчастного Лаброссардьера.

      Вновь появился Никола и завопил: «Анжелика!» – увидев силуэт молодого человека и не понимая, куда она пропала. Вглядевшись, он сказал с облегчением:

      – Ах,