Неукротимая Анжелика. Анн Голон

из лодки, улыбаясь:

      – До свидания, дорогая моя! Мы встретимся через несколько дней на Мальте. Молитесь за мою победу!

      Анжелика, стоявшая у поручней, заставила себя улыбнуться. Она сняла свой пояс из лазурного шелка с золотой бахромой и бросила его молодому человеку:

      – В залог победы прицепите его к вашей шпаге.

      – Спасибо! – кричал де Вивонн из уносившего его каика.

      Он поцеловал пояс, привязал его к эфесу шпаги и выпрямился, прощально махнув рукой.

      Анжелика подумала, что не стоит огорчаться этой разлуке. Де Вивонн решил преследовать Рескатора, надеясь догнать его неподалеку от Мальты, где можно было получить помощь от галер рыцарей ордена Святого Иоанна Иерусалимского. Адмиральская «Ла-Рояль» была слишком тяжела и неповоротлива для такой гонки, потому он перебрался на «Люронну», оставив свою галеру и Анжелику под охраной де Лаброссардьера и нескольких солдат. До Ла-Валлетты «Ла-Рояль» должна была идти медленнее, небольшими переходами, вместе с «Дофиной», у которой надо было починить полученные повреждения.

      Боевые галеры построились и вскоре исчезли из виду, укрытые густой завесой дождя, приближающегося с юго-запада. Скоро дождь застучал по палубе все сильнее раскачиваемой галеры. Анжелика укрылась в шатре.

      – Досталось нам от пиратов, а теперь надо ждать неприятностей от моря, – заметил де Лаброссардьер.

      – Это буря?

      – Еще нет, но скоро будет.

      Дождь перестал, но небо оставалось серым, и волнение на море не утихало. Несмотря на порывы влажного ветра, налетавшего время от времени, дышать было тяжело. Разговоры славного Савари и лейтенанта де Миллерана, немного оттаявшего после отъезда де Вивонна, к которому он испытывал отчаянную ревность, навели на Анжелику смертельную скуку.

      – Зачем я только оказалась на этой галере? – сказала она Савари и печально улыбнулась, вспомнив Версаль, Мольера и его шутки.

      Наступила ночь, и де Лаброссардьер посоветовал ей запереться в каюте под мостиком. Она не могла решиться на это и сказала, что спустится в каюту, только если оставаться на корме будет совсем невозможно. Сильные удары волн вызвали килевую качку, которая в конце концов погрузила ее в глубокий сон.

      Проснулась она, словно после кошмара, в чернильной тьме и, приподнявшись на ложе, ощутила что-то необычное. Сильная качка продолжалась, хотя ветер как будто утих. Вдруг она поняла, что ее разбудило. Это была тишина. Не слышно было гонгов надсмотрщиков. Никаких звуков! Можно было подумать, что галеру, оставленную людьми, несет по волнам, как обломок после кораблекрушения. Ужас охватил молодую женщину. Она позвала:

      – Господин де Лаброссардьер!

      Ответа не было. Ей удалось встать и с трудом сделать три шага. Она споткнулась обо что-то мягкое и чуть не упала. Нагнувшись, она нащупала галуны мундира. Анжелика схватила за плечо человека, лежавшего на полу, и потрясла его:

      – Господин де Лаброссардьер, проснитесь!

      Он подчинялся ее руке со странной покорностью. Анжелика лихорадочно искала его лицо