Одержимость. Ульяна Павловна Соболева

немного. Не люблю блондинов. Но этот… Брутальная внешность. На фотографиях он смотрелся совсем иначе.

      – Кукла, – ответила я.

      Он усмехнулся.

      – Кукла, значит кукла. Есть хочешь?

      Немного не мой вариант игры. С ним планировала играть сексуальную жертву, а не девочку-подростка. Но видимо просчиталась.

      – Хочу.

      Отвернулась к окну.

      – Дай сигарету.

      – Ещё чего. Во-первых, принципиально не даю малолеткам, во-вторых, не люблю курящих женщин.

      – А ты планировал со мной целоваться?

      Посмотрела на него довольно нагло, и снова эта улыбочка. Сексуальная. Чтоб меня. Задевает «по самое не хочу», но больше всего задевает то, что он не смотрит на меня, как на женщину, а я привыкла к сальным глазкам, текущим слюнкам и непременной эрекции, когда я поблизости. Точнее, не так. Он смотрит. Ещё как смотрит, только взрослой женщиной меня не считает.

      – В-третьих, я не педофил, ясно?

      Ясно. Я перестаралась с этим сладким образом. Да, мне девятнадцать, почти двадцать, придурок. Хотя выгляжу я младше, когда захочу. Но видно сейчас, в полумраке, с размазанной тушью и припухшими губами я тяну на пятнадцать или шестнадцать.

      – Мне семнадцать, – соврала я.

      – Может, шестнадцать с половиной? – сказал он и затянулся сигаретой. Черт, и мне хотелось курить, очень.

      – Семнадцать с половиной. А тебе?

      – На десять больше. Значит так, Кукла, мы едем ко мне. Ты тихонько поспишь на диване, а завтра свалишь, ясно? Кстати, за воровство отрезаю пальцы.

      Даже не обернулся ко мне. Черт, какая-то часть меня взбунтовалась.

      – Я не воровка.

      – Вот и отлично. Просто предупредил.

      Я прекрасно знала его квартиру и изнутри, и снаружи. Но разыграть дезориентацию в чужом помещении не составило труда. Я сняла туфли и отдала ему куртку и сумочку. Никитин разделся. Остался в футболке и джинсах. Окинул меня взглядом.

      – Пойди в душ сходи. Боевой раскрас смой. Поищу для тебя переодеться, и ужинать будем. Кукла.

      – А…ты…

      – Алексей Алексеевич, – сказал он и стянул футболку через голову, бросил на кожаный диван.

      – Да, ладно. Ты серьёзно? Может, просто Лёша? – я капризно надула губки. Хочет девочку, будет ему девочка.

      – Для тебя Алексей Алексеевич, желательно на "вы", и точка.

      У него красивое тело. Рельефное, мускулистое. Накачанный пресс, сильные руки, широкие плечи. На правом плече татуировка. На руках проступают вены, как провода с нервами. Тронешь – лопнет. Обычно у блондинов светлая кожа, а у него бронзовая, тёмная. И ещё контраст волос и бровей, сумасшедший контраст. У него черные брови и черные ресницы. Я открывала в его внешности новые грани. Они меня волновали. Не знаю, с какой стороны, но эмоционально я вспорхнула вверх.

      – Ванна по коридору налево.

      Ванная комната явно свидетельствовала о том, что здесь не обитает женщина. Впрочем, я и так знала – Никитин баб домой не водит. Была одна пару лет назад, и все. Я влезла под душ,