Анжелика и король. Анн Голон

шелка и бархата, давеча оставленную ею в карете Филониды.

      – А, вот и ты! Ну что, можно ли исправить мой экипаж?

      – Как бы не так! С ним уже ничего не сделать. Когда стемнело, мы с кучером вышли на дорогу и попросились в повозку к бондарям, направлявшимся в Версаль.

      – Ты видел мадемуазель де Паражон?

      – Она там. – Флипо неопределенно махнул рукой в темноту, где мелькали огни фонарей. – Она беседовала с одной из ваших парижских сестриц; я слыхал, та ей сказала, что сможет взять мадемуазель де Паражон с собой в наемной карете.

      – Я очень рада. Бедняжка Филонида! Надо будет подарить ей новый экипаж.

      Для надежности она попросила Флипо проводить ее через невероятное скопление экипажей, лошадей и портшезов к тому месту, где он видел мадемуазель де Паражон. Анжелика издали заметила ее, а в своей «парижской сестрице» узнала молодую госпожу Скаррон. Эта бедная, но достойная вдова нередко посещала двор как просительница в надежде однажды получить какое-нибудь место или скромное содержание, что помогло бы ей наконец вырваться из вечной нищеты.

      Обе женщины усаживались в уже переполненную наемную карету, занятую в основном мелким людом, из коих многие тоже были просителями и несолоно хлебавши возвращались после бесплодно проведенного в Версале дня. Король передал, что сегодня челобитных не примет. Завтра. После мессы.

      Некоторые просители еще оставались, решившись заночевать в углу двора или в деревенской конюшне. Другие, добравшись до Парижа, ранним утром сядут на баржу в Булонском лесу, а потом срежут путь через лес и вновь с упорством будут топтаться в королевской прихожей с прошениями в руках.

      Когда Анжелика подошла, общественный экипаж как раз тронулся, так что приятельницы ее не увидели. Обе они уезжали, пребывая в восторге от дня, проведенного при дворе, где они знали всех, хотя их не знал никто. Они принадлежали к тому разряду рабочих пчел, которые летают вокруг монаршего улья и собирают свой медок с малейшего происшествия, попавшего в поле их зрения. Эти особы знали двор лучше, чем большинство дам, априори допущенных туда по праву своего высокого происхождения, но не владеющих хитростями этикета не имеющих опыта и прерогатив, право на которые дает титул, порой и покровительство, протекция короля или знатного вельможи.

      Они, разумеется, были уже в курсе оскорбления, нанесенного сеньору Бульонскому принцем Конде, взявшим салфетку, чтобы прислуживать королю. Следует ли сеньору Бульонскому требовать удовлетворения? Вправе ли принц поступать в соответствии с титулом и своим славным прошлым? Город и двор долго еще будут обсуждать это.

      После продолжительных споров Леонида де Паражон решительно покончит с этим щекотливым вопросом. Госпожа Скаррон будет слушать, размышлять, соглашаться или ничего не скажет… Анжелика пообещала себе вскоре навестить обеих. Ей необходим их совет.

      Она накинула плащ на плечи и отдала принесенные для приятельницы кусок торта