Анжелика и король. Анн Голон

были в Лувре…

      – И вы скрестили шпаги с Месье, старшим братом короля…

      – …который как раз только что попытался убить присутствующую здесь даму…

      – …с помощью своего фаворита шевалье де Лоррена.

      – Мои подвиги стоили мне Бастилии, – заметил Лозен.

      – А я был объявлен вне закона.

      – А вы, ангел мой Анжелика, какая судьба была уготована вам после того незабываемого вечера?

      Они вопрошающе смотрели на нее, но она не ответила, и оба поняли ее молчание.

      Маркиз д’Андижос глубоко вздохнул:

      – Не думал, что однажды нам доведется встретиться при таких обстоятельствах.

      – Не лучше ли встретиться при таких обстоятельствах, чем не встретиться вовсе? – любезно заметил Пегилен. – Колесо судьбы вертится, Месье, брат короля, стоит в нескольких шагах от нас, как всегда нежно опираясь на руку своего миньона. Но мы-то живы, и положение наше, как мне кажется, не так уж плохо. «Кто прошлое помянет…», как прекрасно сказал сегодня король. И благоразумие, мои ягнятки!.. Постараемся, чтобы взгляд государя не упал на нашу компанию и не разглядел в ней зародыш будущей интриги. Благоразумие!.. Я вас люблю, но вынужден бежать вашего общества…

      Приложив палец к губам, как лакей из комедии, он покинул их и смешался с гостями в другой части балкона.

      На камнях Оленьего двора остались обломки дочиста обглоданных костей. Последний псарь подцепил вилами вылизанную оленью шкуру и потащил ее вон, подгоняя собак в сторону псарни:

      – Ату, ату! Взять!

      Рога протрубили окончание раздела собачьей доли. Затем прозвучал сигнал окончания охоты.

      Балконы опустели.

      У входа в ярко освещенные залы, изображая балаганного зазывалу, кривлялся и размахивал руками неисправимый Пегилен де Лозен:

      – Радуйтесь, дамы и господа! Вы присутствовали при самом ошеломительном, прежде невиданном зрелище: господин маркиз дю Плесси-Бельер в роли великого укротителя. Вы содрогнулись, господа? Вы затрепетали, дамы? Вы желали бы быть волчицами, чтобы покориться этой прекрасной руке. И вот теперь хищники пресытились, боги удовлетворены. От оленя, чей великолепный голос еще нынче утром раздавался в чаще леса, не осталось ничего. Ну же, дамы и господа! Идемте танцевать!..

      Глава V

      Однако никто не танцевал, поскольку состоящий из двадцати четырех скрипок королевский оркестр еще не прибыл из Сен-Жерменского дворца. Однако рядом с большой гостиной первого этажа во всю силу своих легких дудели в трубы крепкие молодцы. Эти бравые фанфары призваны были усилить выделение желудочного сока. Уже сновали придворные повара, вынося множество серебряных блюд со сластями, фруктами и благовониями. Уже на четырех больших, накрытых камчатными скатертями столах расставляли кушанья: одни под крышками в виде серебряных или золоченых колоколов, другие – на заполненных угольями чашах, чтобы не остывали. Чего там только не было: заливные куропатки, фазаны в овощах, жаркое из косули, фаршированные голуби, тушеный окорок с рисом в горшочках.