Побег. Елена Крюкова

историческая бумага. А впрочем…

      – А впрочем, я и бэз вас абайдусь. – Иосиф бросал эти слова с виду весело, но они лязгали кочергой о печную заслонку, жестоко и издевательски. – Давайте па-херим эту за-думку. Я и бэз вас атлично справлюсь.

      – Вы…

      – Да, я! Имэнно я!

      Сталин заговорил сначала медленно, ронял слова, думал над ними, потом все быстрее и быстрее, и щеки секретарши заливала краска, она не узнавала голоса своего мужа, она думала, это говорит Ленин, и она удивлялась этой быстрой и напористой речи, изумлялась без меры, она впервые за все время пребывания в усадьбе слышала, что вождь так быстро и бойко говорит, она еле успевала печатать, и ее разум опаздывал, он не успевал, отказывался с ходу осознавать, что к чему, зачем здесь, сейчас, в ее присутствии, проговаривает знаменитый на весь мир язык такое страшное, невозможное, что впору заорать и выбежать вон. Но она не выбегала. Она печатала.

      Она не слышала грузинского акцента.

      Ее губы шепотом, повторяя, кричали тяжело падающие в светлый мир шары чужих чугунных слов.

      – Слушайте вни-мательно. Нэ пере-бивайте. Я буду уничта-жать население Савецкаво Са-юза. Для ево же пользы. Я буду убивать ево плана-мерно. Так, как горец плана-мерно рэжет скот в сваем стаде, штобы да-быть мясо для семьи или пра-дать ево на рынке. Я буду выжимать из людей всэ соки, па-том ат-правлять их в ямы. В лагерях, выстра-енных в тайге или в тундре, людей можно будет бра-сать бэз па-гребения, просто атвазить падальше ат лагеря и сгружать на зэмлю. Пища для звэрей и птиц! Разве звэрям и птицам нэ надо питаться? На мэсто мильёнов мертвых будут вставать мильёны живых. Я арганизую машину арэстов. Людей будут уничта-жать всэми известными нам спо-сабами. Рас-стреливать. Сжигать. Аб-ливать вадой на марозе! Но главный наш палач – усталость и го-лад. Дистра-фия! Знаете такое выра-жение: мрут как мухи! Я ускорю смэну пака-лений. Я врэмя ускорю, слышите! И мэня никто нэ пере-плюнет. Никто! Никто нэ павтарит мэня. Даже если за-хочит! Может, и найдется в будущем такой ге-рой, – он фыркнул и обнажил желтые зубы, – ге-рой, што ваз-намерится мэня са-безьянничать. Нэ выйдет! А вы… Слушайте! Я па-ставлю смэрть на па-ток. И люди пере-станут ее ба-яться. Вы думаете, в будущем нэ будет войн? Еще какие будут! Но враг пай-дет на нас извне. А тут я, я сам буду уничта-жать людей! Внутри! Слышите! Внутри! Слышите! Внутри! Это нэабха-димо. Это важно! Нэ ваз-ражайте. Па-пробуйте што-нибудь на это ваз-разить! Вы нэ па-нимаете, што будет, если пустить народы на сама-тек! Они рас-текутся па зэмле, затопят ее. И пад-нимутся, как вал-на, как цунами! А-пять кра-вавая вал-на?! Только теперь для таво, штобы смэсти нашу власть?! Ну уж нэт! Я нэ паз-волю людям это сделать! Это магли сделать толька мы! С ца-ризмом! Но с нами этаво нэ сде-лает никто! Никто и ни-кагда! А мы будем действовать имэнно так, как я сказал! Так што, ха, ха, вы нам а-собо и нэ нужны!

      Иосиф замолк. Машинка тарахтела. Потом оборвала треск. В комнате все гуще пахло духами «Красный мак».

      Он все рассчитал точно. Ленин белел постепенно и беспощадно. Побелели уши. Побелели