Побег. Елена Крюкова

и мы запустим машину бэс-платного труда и бэз-наказанного уничта-жения, тогда я па-жму вам руку! Мы вмэсте начнем это вэликое дело.

      – А вы не боитесь, что вас накажут?

      – Кто? Люди? Я людей нэ боюсь уже дав-но.

      – Не люди, нет! Время!

      – А, эта древняя пошлая истина, што врэмя всо рас-ставит на сваи мэста? Дурацкая истина! И нэ истина вовсе, а сама-успакаение пака-лений! Каждое пакаление думает, што а-но – пуп зэмли. Да што там, каждый чила-вечишка так о си-бе думает!

      – И вы тоже?

      – И я! Што грэха таить! И я! А разве вы нэ…

      – Я – нет!

      – Пазвольте вам нэ па-верить! Вы ха-тите сказать, што вы делали рэ-валюцию – за просто так?

      – А… за что, позвольте спросить, я ее делал? За… кусок пирога?

      – И стакан малака, ха, ха, ха! Я нэ аб этам. Я а другом! Ведь вы же ха-тели взять власть? Вы, вот только вы?

      – Не вы, а мы!

      – Ну чорт с вами, мы! Но мы ее – взяли?

      – Взяли!

      – И вы встали ва главе тех, кто за-хватил власть? Стали – главным? Ну разве нэт?!

      – Да!

      – Ага! Все верно! Вы ведь этаво хатели?

      – Да! Что вы хотите от… меня?

      – Штобы вы при-знались мне. Как свя-щеннику, чорт побери! Бывшему, ха, ха.

      – В чем?

      – В том, што вы рвались к власти!

      – Я? Я… рвался к власти?! Но не я же! Мы все! Пролетариат!

      – Эта вы-та – пра-ле-тариат? Вы, русский два-рянин?

      – Откуда вы знаете, что я дворянин?

      – Мне ваша Ма-няша па секрету ска-зала.

      – Я Маняше уши надеру! Это мой… мой отец… был дворянином! А я…

      – А вы, ха-тите сказать, пра-летариат? Дудки, Владимир Ильич, дарагой мой! Вы – влас-тэлин этой страны! Диктатор! Разве нэ вашей рукой была уста-новлена в Рас-сии диктатура пра-ле-тариата? Вашей? Сагласны! Вашей! А кто такой пра-летариат для диктатора? Кто? Ну, кто? Кто?

      Ленин шарил зрачками по одеялу, по простыне, по подушкам, словно в подушках ползла гадюка.

      – Кто…

      – Нэ притва-ряйтесь, што вы нэ знаете, кто такой на самом деле для нас пра-летариат! Для нас, взявших власть! Это – зэмля! Навоз! Мы ходим па зэмле, топчем ее, па-пираем ее нагами! А-на пад нагами у нас, пад нагами! Хатим – взрыхлим ее, хатим – взорвем! Хатим – сажжем! И вы, вы это па-нимаете, нэ ка-кетничайте. Сделайте вывод. А-дин только, но пра-вильный вывод. Почва, гумус, дэрьмо – то, што пад нагами. Это то, што жило кагда-то. Вчера. А-но уничта-жается и пере-гнивает. И становится плада-родным. Это дэрьмо, слышите, становится плада-родным! На мэртвечине, харашо сгнившей, вырастают ма-гучие пла-ды! На сга-ревшем, сгнившем мусоре пра-растает, растет новае врэмя! Вы поняли?!

      – Да.

      – Так вот! – Сталин возвысил голос. – Напишите новый декрет! Мы далжны ваз-вести уничта-жение в сис-тему! Любой хаос спасает только сис-тема, вы аб этом знаете лучше меня. Нам нужна сис-тема распла-нированной массовой смэрти.

      – Да. Смерти. Смерть. Смерть! – Ленин все повторял и повторял мокрыми губами это темное слово. – Смерть! Смерть! Сме…

      – Это