Мысы Ледовитого напоминают. Ю. В. Чайковский

тогда тоже было 14 лет, он недавно получил ненадолго толкового учителя и тоже стал слать шифрованные записки тем немногим, кто вокруг него умел читать. Мог ли несчастный мальчик предполагать, что ещё через 14 лет он будет висеть на вывернутых руках, по его истерзанной спине будет гулять кнут палача, а бездушный гвардеец будет, среди прочих, вновь и вновь задавать ему вопрос: каково «воровство», скрытое в «цифирных письмах»?

      Царевич покорно отвечал на все другие вопросы, соглашаясь с самыми нелепыми обвинения и и отправляя, тем самым, на дыбу и эшафот своих друзей, но о «цифири» не смог указать ничего – письма были бытовые, никакого «воровства» в них помину не было. И хотя листок с шифром лежал рядом, но гвардеец и палач не милосердствовали, ибо в углу, в полумраке застенка, закинув ботфорт за ботфорт, топорщил усы сам царь-отец.

      А безжалостным гвардейцем был, что нам крайне важно, капитан-поручик Преображенского полка Григорий Скорняков-Писарев, тот самый, что позже вынуждал учеников Академии к побегам. (Майора он вскоре получил как раз за дело царевича.) В русской справочной литературе его обычно описывают как ближайшего (а значит, весьма дельного) сподвижника Петра, но вот как аттестуют его двое нынешних историков из Дании:

      «Взлётом своей карьеры Скорняков-Писарев обязан участию в двух весьма грязных поручениях: сначала Пётр поручил ему "розыск" над опальной царицей Евдокией, «вины» которой несмотря на все старания так и не сумели найти, кроме того "греха", что она была нелюбимой женой…. Вслед за этим Скорнякову-Писареву, как человеку надёжному и проверенному, доверяется участие в розыске над царевичем Алексеем, его подпись стоит под смертным приговором царевичу, он участвовал в допросах – миссия, вызывающая отвращение у потомков, но вызвавшая благорасположение царя.

      В отличие от политического сыска, на гражданском поприще Писарев полностью провалил порученные ему важные поручения по устройству школ, Морской академии, навигационной школы и т. п., а также строительство Ладожского канала, за что навлёк на себя немилость императора. Таланты Писарева явно лежали не в той области, где надо было создавать что-то конкретное, зато его умение вести хитроумные интриги, перекидываться… с одной стороны на другую, сталкивать своих противников лбами кажется выдающимся даже на фоне окружения сановников… В конце концов Писарев пал жертвой политических интриг между "птенцами гнезда Петрова"» (его убрал Меншиков и вскоре пал сам – Ю. Ч.). «Если говорить о моральных качествах Скорнякова-Писарева, то основным из них, пожалуй, была полная беспринципность». По сравнению с ним «моряки были как малые дети, и, видимо, его любимым развлечением в ссылке было не только ругаться с ними, но и постоянно ссорить их между собой» [ВКЭ-1, с. 44–45].

      Характеристика предвзята, но авторами приведено несколько его доносов, и они её, увы, подтверждают. От себя могу добавить, что впоследствии Писарев полностью завалил также и все работы, порученные ему в Охотске (Восточная Сибирь) – см. Очерк 4 и статью о Писареве в книге 4-11.

      В