Взывая из бездны. De profundis clamat. Михаил Полищук

точно…

      Обвинитель:

      – Правильно ли, что Эйхман заявил вам, что, в общем, в Освенциме уничтожено более двух миллионов евреев?

      Гесс:

      – Так точно.

      Обвинитель:

      – Через какие промежутки времени прибывали железнодорожные эшелоны и сколько примерно людей находилось каждый раз в эшелоне?

      Гесс:

      – До 1944 года соответствующие кампании проводились в разных странах… В течение примерно четырех-шести недель ежедневно прибывало два-три эшелона с примерно двумя тысячами человек каждый.

      Обвинитель:

      – Правильно ли, что по прибытии в лагерь жертвы должны были снять с себя всю одежду и сдавать ценные вещи?

      Гесс:

      – Да.

      Обвинитель:

      – И затем их сразу же отправляли туда, где их ждала смерть?

      Гесс:

      – Да.

      Обвинитель:

      – Смерть наступала через 10 15 минут, как вы мне об этом уже говорили. Не так ли?

      Гесс:

      – Да, так точно».

(Из протоколов допроса на Нюрнбергском процессе)

      Абсолютно нормален (!)

      Тюремную камеру подследственного Рудольфа Гесса посещает врач-психиатр – офицер американской армии Джильберт. Заключенный Гесс предвосхищает предполагаемый вопрос от посетителя:

      – Вы хотите знать, нормальный ли я человек?

      – А что вы сами по этому поводу думаете? – поинтересовался Джильберт.

      – Разумеется, такой вопрос вполне правомерен по отношению к убийце миллионов…

      – И все же, какого ваше мнение?

      – Я абсолютно нормален, – поспешно отвечает палач. – Даже отправляя на тот свет миллионы людей, я вел вполне нормальную семейную жизнь…

      Рудольф Гесс – абсолютно искренен, утверждая, что «вел вполне нормальную семейную жизнь».

      Отправляя каждый божий день тысячи невинных жертв на Голгофу, которая находилась всего лишь в каких-то сотнях метрах от его семейного гнездышка, он не испытывает никакого чувства дискомфорта. Ни крики и стоны отправляемых в газовые камеры матерей с детьми, ни проклятья стариков, ни предсмертные мучения жертв, ни запах сжигаемой человеческой плоти, денно и нощно извергаемый из труб крематориев, никак не мешают исполняющему пресловутый долг палачу предаваться простым радостями жизни – наслаждаться домашним покоем, вдыхать аромат радующих глаз цветов, одарять лаской собственных деток и тому подобное:

      «…Моей семье жилось в Освенциме хорошо. Каждое желание, возникавшее у моей жены, у моих детей, исполнялось. Дети могли жить свободно и безмятежно… У жены был настоящий цветочный рай. Заключенные делали все, чтобы сделать приятное моей жене и детям, чтобы оказать им любезность… Вся семья отличалась любовью к сельскому хозяйству и особенно ко всяким животным. Каждое воскресенье я вместе с семьей объезжал поля, обходил стойла для животных, не исключая и псарни. Две наши лошади и жеребенок пользовались особой любовью. В саду у детей всегда водились какие-нибудь зверьки, которых им вечно приносили