Взывая из бездны. De profundis clamat. Михаил Полищук

смерти.

      P. S. «…Я теперь задаюсь вопросом, имеющим для меня жизненно важное значение: был ли Освенцим каким-то исключением в мировой истории?..» (Джордж Снайдер. Узник Освенцима).

      Известно…

      – Известно, что ни один солдат гитлеровской армии не был казнен по причине отказа участвовать в массовом уничтожении людей (отказавшиеся были); – известно, что Гиммлер приказал не допускать садистов к службе в лагерях – на вакантную должность убийцы могли претендовать лишь те, кто отличается здравым смыслом и отдает себе отчет, что, истребляя женщин, стариков и детей, он выполняет важную работу на благо рейха;

      – известно, что нацистам принадлежит гуманистическая по своему духу инициатива создания природных заповедников и идея охраны животных;

      – известно, что некий Мартин Клеттнер в 1950 году пытался получить патент на печь, которую он среди прочих разрабатывал для концлагеря Освенцим-Аушвиц. Заявка простодушного инженера подвигла английского писателя Уима ван Леера (Wim van Leere) на написание пьесы «Заявленный патент», постановка которой была осуществлена в Лондоне в 1965 году.

      Безумие госпожи Шехтер

      Поезд остановился. Сквозь зарешеченную прорезь окна вагона кто-то читает название – «Аушвиц». Двоим узникам удается спуститься за водой. По возвращении они делятся с собратьями по несчастью «информацией», раздобытой от местного стража порядка в обмен на золотые часы:

      Нам сообщили, что мы прибыли в расположение трудового лагеря с вполне подходящими условиями для жизни. Здесь никого не разлучат с семьями. Молодые получат работу на фабриках. Старики и немощные будут заниматься посильным трудом на полевых работах.

      Измученные изнурительной дорогой узники воспринимают сообщение почти как весть о прибытии в «Землю обетованную». Градус смятения перед неизвестным снижается. Можно немного расслабиться.

      Воцарившееся благодушие взрывает крик лишившейся рассудка госпожи Шехтер: «Огонь! Пожар! Посмотрите туда!». Подобно вещей Кассандре безумная женщина, прижимая к груди ошалевшего ребенка, прозревает невидимую для простого глаза надвигающуюся беду, непрерывно бормоча – «Огонь! Пожар! Пожар!..».

      Поверив возгласу отчаяния, кто-то бросается к решетке окна и пристально вглядывается в черноту безысходной ночи. Вокруг – непроглядная тьма. Обманутые и раздраженные узники с кулаками набрасываются на несчастную женщину, посмевшую прервать их мучительную попытку забыться в дреме.

      Через какое-то время заскрипели тормоза – поезд медленно, нехотя, словно в глубоком раздумьи, вползает в глубину разверзнутой пасти всепоглощающей черноты.

      Вдали замелькали блики огня… Чей-то голос – на сей раз отнюдь не безумной госпожи Шехтер – истошно орет:

      «Евреи, смотрите! Смотрите, огонь! Смотрите, пламя!».

      В разорванные клочья зловеще подсвеченного неба устремляются багровые языки пламени. Через какое-то время сполохи огня обретают причудливые человеческие контуры. Воздух наполняется тошнотворным запахом горящей плоти.

      «Да