Тысяча поцелуев, которые невозможно забыть. Тилли Коул

шагнула к моему лучшему другу. Он смотрел прямо мне в глаза, не отрываясь.

      – Поппимин… – произнес он своим жестким, сильным голосом. – Поппимин! Это значит моя Поппи. Вместе навсегда, на веки вечные. Ты – МОЯ ПОППИ!

      Я открыла рот. Я хотела крикнуть, возразить, сказать, что мне нужно начать это приключение. Но тут Руне вдруг наклонился и прижал свои губы к моим губам.

      И я замерла. Я чувствовала его губы на моих губах и не могла пошевелиться. Они были теплые. От него пахло корицей. Ветер бросил его длинные волосы мне на щеки, и у меня защекотало в носу.

      Руне отстранился, но не отступил. Я попыталась дышать, но в груди вдруг стало легко, как будто ее наполнило пухом. И сердце застучало быстро-быстро. Так быстро, что я прижала руку, чтобы почувствовать, как оно трепещет под ладонью.

      – Руне, – прошептала я и подняла руку, чтобы дотронуться до его губ. Он не сводил с меня глаз. Моргнул. Раз и еще раз. Мои пальцы коснулись его губ.

      – Ты меня поцеловал, – ошеломленно прошептала я. Он сжал мою ладонь. Мы стояли, держась за руки.

      – Я дам тебе тысячу поцелуев. Всю тысячу. Никто и никогда не будет целовать тебя, кроме меня.

      Я вгляделась в его глаза. Сердце все стучало и стучало.

      – Это целая вечность. Чтобы никто другой меня не целовал, мы должны быть вместе. Всегда, на веки вечные!

      Руне кивнул, а потом улыбнулся. Улыбался он нечасто. Обычно только ухмылялся или скалился. И зря. Улыбка так его красила.

      – Знаю. Потому что мы вместе навсегда. На веки вечные, помнишь?

      Я медленно кивнула, а потом, глядя на него исподлобья, спросила:

      – Так ты дашь мне все мои поцелуи? Столько, что их хватит, чтобы заполнить целую банку?

      Руне снова улыбнулся:

      – Все. Мы заполним всю банку и даже больше. Мы соберем намного больше тысячи.

      Уф! Чуть не забыла! Я высвободила руку, достала ручку и сняла крышку. Потом вынула чистое бумажное сердечко, села и начала писать. Руне опустился рядом на колени и положил руку мне на локоть.

      Я удивленно посмотрела на него. Он сглотнул, убрал за ухо прядь волос.

      – Ты… когда… когда я поцеловал тебя… твое сердце… оно едва не разорвалось? Ты ведь сама сказала, что в банку надо складывать только самые-самые, особенные поцелуи. – Щеки его вспыхнули, словно от огня, и он смущенно потупился.

      Ни секунды не задумываясь, я подалась вперед и обняла моего лучшего друга за шею. Я прижалась щекой к его груди и затаила дыхание, слушая его сердце.

      Оно билось так же быстро, как мое.

      – Да, так все и было. Особенней не бывает.

      Я почувствовала, как он улыбается, и отстранилась. Села, поджав ноги, положила розовое сердечко на крышку и взяла ручку. Руне уселся рядом в такой же позе.

      – Что напишешь? – спросил он. Я постучала ручкой по губе. Задумалась. Потом выпрямилась и, наклонившись вперед, написала:

      Поцелуй 1

      От Руне

      В вишневой роще

      Мое сердце едва не разорвалось

      Закончив писать, я опустила сердечко в банку и крепко-накрепко