Тысяча поцелуев, которые невозможно забыть. Тилли Коул

носом и опустила голову ему на плечо.

      – Знаю. Но бабуля – мой лучший друг, а ее у меня больше не будет.

      Руне помолчал, а потом сказал:

      – Я тоже твой лучший друг. И я никуда не уйду. Обещаю. На веки вечные.

      Боль, что сидела у меня в груди, вдруг ослабла. Я кивнула:

      – Поппи и Руне – вместе навсегда.

      – Вместе навсегда, – повторил он.

      Какое-то время мы сидели молча, потом Руне спросил:

      – А для чего эта банка? Что там внутри?

      Я убрала руку, взяла банку и подняла повыше.

      – Новое приключение от моей бабули. Путешествие на всю жизнь.

      Брови у Руне поползли вниз, а длинные светлые волосы упали на глаза. Я откинула их назад, и он улыбнулся. В школе все девочки хотели, чтобы он улыбался им так, – они сами мне говорили. А я говорила им, что никто из них ни одной улыбки не получит. Руне – мой лучший друг, и делить его с ними я не собираюсь.

      Руне показал на банку:

      – Не понимаю.

      – Помнишь, какие у бабули были самые любимые воспоминания? Я тебе рассказывала.

      Руне задумался, даже лоб наморщил, а потом сказал:

      – Поцелуи твоего дедушки?

      Я кивнула и сорвала со свисающей низко ветки бледно-розовый вишневый лепесток. Вишневые лепестки бабуля любила больше всего. Любила потому, что они не живут долго. Она говорила, что самое лучшее, самое красивое никогда не задерживается надолго. Говорила, что цветок вишни слишком прекрасен, чтобы продержаться целый год. Что он потому и особенный, что его век недолог. Как самурай – изысканная красота и быстрая смерть. Я не совсем понимала, что это значит, но бабуля говорила, что пойму, когда стану старше.

      Наверно, она была права. Бабуля не была старой и уходила молодой – так, по крайней мере, говорил папа. Может быть, поэтому ей так нравился цветок вишни. Потому что она сама была такой же.

      – Поппимин?

      Я подняла голову.

      – Так что? Дедушкины поцелуи были ее самым лучшим воспоминанием?

      – Да, – ответила я и разжала пальцы. Лепесток упал на землю. – Все поцелуи, от которых ее сердце почти разрывалось. Бабуля говорила, что его поцелуи – это самое лучшее, что только есть на свете. Потому что вот так сильно он любил ее. Вот так сильно ею дорожил. И она нравилась ему потому, что была именно такой.

      Руне сердито посмотрел на банку и фыркнул:

      – Все равно не понимаю.

      Он вытянул губы и скривился, а я рассмеялась. У него были красивые губы – полные, бантиком. Я открыла банку, достала розовое бумажное сердечко, на котором ничего не было написано, и показала Руне.

      – Вот это – пустой поцелуй. – Я указала на банку. – Бабуля сказала мне собрать за всю жизнь тысячу поцелуев. – Я положила сердечко в банку и взяла Руне за руку. – Это новое приключение. Собрать, прежде чем я умру, тысячу поцелуев от моей половинки.

      – Что… как… Поппи? Не понимаю! – В его голосе зазвучали злые нотки. Руне мог быть злым, когда хотел.

      Я достала из кармана ручку:

      – Когда мальчик, которого я люблю, поцелует меня