Осенний август. Светлана Нина

Где даже стены пропитались десятилетиями семейных приданий. Потайные места, сквозняки, открытые балконы со слегка колышущимися занавесками и шкафами, таящими на запыленных полках старые вещи.

      5

      Анна Ивановская, гимназистская подруга Веры, поражающая зло подвывающей силой при первом же взгляде на нее, ворвалась в гостиную и с размаху плюхнулась на тахту. При сравнении ее с младшей Валевской можно было бы сразу сделать вывод, что Ивановская куда более «эмансипе», хотя мыслили приятельницы, столько времени проведшие бок о бок в закрытой муштре старого режима, аналогично в данном вопросе. Черное, без каких-либо украшений платье и простейшая прическа, так свойственная прогрессивным девицам того закрученного времени, выполняли свою функцию предоставлять на обозрение озлобленную направленность хмурого взгляда Ивановской и выгодно для Веры отличали ее от щебечущих ерунду охотниц за кавалерами.

      Анна не показывалась в учебном заведении уже две недели, и Вера, тщетно закидывая ее письмами на лощеной бумаге, понятия не имела, чем вызвано подобное отступничество. Неприятными догадками всплывали обрывки мыслей, что папаша Анны, промотавший все алкоголик, грубый с женой и дочерью, но панибратствующий с сыном, которого считал бесценным даром в силу врожденных половых особенностей, учудил что-то в своем излюбленном стиле.

      Неспокойствие Анны неприятно ужалило Веру. Мрачная одержимость сулит крах.

      – Где же ты была все это время? – спросила Вера, не уверенная, с какого края подступиться.

      – Он довел ее, – отчеканила Анна. – Довел до края. Швырял в стену, а я набросилась на него со спины.

      Первичный всплеск радости у Веры окончательно сменился опасливым ожиданием.

      – Из-за этого ты не появлялась на учебе?

      Анна сощурила глаза.

      – Он мне запретил. Дражайший папаша вдруг возомнил, что мне непременно надо замуж. Сейчас же, немедля. Что я слишком, дескать, образованная, чтобы найти партию! Да я их всех на дух не переношу, будь они прокляты! Насмотрелась на счастливый брак и изнанки, по горло хватит. И держал меня дома, пригрозив лишить тех крох наследства, которые мне полагаются, в случае непослушания. Хоть я и презираю этого типа до изнеможения, но получить от него за поруганное детство какую-никакую компенсацию было бы делом благородным. Но это все ерунда. Если бы не мать, я тотчас бы ушла из дома и продолжила образование несмотря ни на что. Но ее я бросить не могла.

      – Наши матери похожи в чем-то.

      – Твоя хотя бы пытается брыкаться, моя же полностью лишена крупиц воли. Поэтому волю пришлось проявлять мне. Понимаешь, с каждым годом он все более дуреет. Уже в том году я чувствовала, что грядет нечто непоправимое. Ее семья не хочет ее обратно. За мужем – так и не приходи обратно с жалобами. Дела не будет, – Анна в бешенстве хмыкнула.

      Такой – говорливой, несдержанной, злоязычной по – темному, а не пластично, как Полина, эта девушка бывала лишь с Верой – единственным