Тот самый снег. Виктор Викторович Улин

в жизни бывает неожиданно. А многое не бывает, хотя его и ожидаешь…»

      Я не знала, что ответить подруге. Я завелась на воспоминания неожиданно и сильно. Я уже была далеко отсюда и очень-очень давно во времени…

      «Так я тебе пошлю файл по почте?»

      – подытожила Валя.

      «Да. Да! Да…»

      – ответила я.

      «Только принимай не на рабочий комп, а себе на планшет. Там такая картинка в заставке… Не дай бог кто увидит. А убрать я ее не могу, формат какой-то непослушный.»

      Я включила планшет, который носила просто так, чтобы не скучать на совещаниях у директора и быстро записывать его указания – и пару минут ждала, пока загрузится файл.

      Во мне все трепетало так, будто я оказалась на пороге какого-то открытия.

      Поскольку возврат к собственному прошлому тоже может оказаться открытием.

      2

      Как только завершилась загрузка, я метнулась к двери и заперла ее изнутри.

      Потом позвонила секретарше и сказала ей, будто срочно уезжаю на деловую встречу с новыми поставщиками сахара – эта проблема висела над нашим комбинатом довольно давно.

      И только тогда, усевшись поудобнее, положила перед собой планшет, оперлась подбородком на сцепленные ладони и принялась читать…

      «Виктор Никулин»

      – гласила надпись в верхнем правом углу.

      Ощутив внезапный укол стыда, я вспомнила – да, фамилия моего преподавателя была именно Никулин…

      «11. Юлия* »

      – так был озаглавлен «мемуар».

      А ниже… Ниже шла фотозаставка, призванная, очевидно, сразу настроить читателя на нужный лад мыслей.

      Я сразу поняла нешуточность Валькиного предупреждения.

      На очень хорошей фотографии, занявшей по вертикали почти весь экран, красовалось…

      Красовался тот орган…

      Красовалась та часть мужского тела, о которой я в последнее время как-то стала забывать.

      Да, именно не что иное, как мужской совокупительный орган. Правда, он не стоял, а висел, словно вырастая из черных зарослей лобка. Но был в полурабочем состоянии, потому что по длине своей достигал почти половины бедра неизвестного мне мужчины. Чуть более темный, чем волосатые ноги мужчины, орган имел форму банана: сужался в том месте, где крепился к телу и обладал длинной, остренькой на конце головкой. Сама эта головка, обнаженная из-под покрасневшей складки кожи, сияла бесстыдным розоватым светом, отражая вспышку фотоаппарата на своей очевидно влажной поверхности. На снимке были видны все детали, включая даже темную полоску сомкнувшейся щели … И этот половой орган, туго обтянутый тонкой на вид, шелковистой кожей, перевитый красивыми, не грубыми но очень выразительными венами, смотрел слегка вправо. То есть изгибался справа налево, имея слегка неправильную форму: видимо, хозяин привык носить его всю жизнь в левой штанине…

      Я никогда не видела этого предмета в такой бесстыдной, яростной обнаженности. Но я прекрасно помнила, как задохнулась от внезапного,