Женить нельзя помиловать. Вячеслав Шторм

цацка! – ликовал за кустами обладатель мерзкого голоса. – Тока глянь, Хмырь!

      – Что там? Золотишко? Славно, славно… – послышался ответ неведомого Хмыря. – Это по-каковски написано? По-гномьи, что ли? Эй, Доцент!

      М-да, как говорится, мычанье было им ответом…

      – Ты че, он и по-нашенски-то отродясь ни читать, ни писать не умел. За то Доцентом и прозвали…

      – Поумничай мне еще, Косой! Моргалы выколю! Станешь Слепым!.. Хмырь, ты чего ему в пасть затолкал?

      – Дык его ж собственную бороду и затолкал. Шикарный кляп получился! Че, вынуть?

      – Оставь, еще орать начнет. Давайте-ка лучше глянем, что нам Ссуф в его мешке послал.

      – И то верно!

      – Даже если я и ошибаюсь, – прошептал я, – разбойники в неполных двух днях от Дыры – это сущее безобразие! Куда только Домби смотрит?

      Домби-Крюк – наш маршалл, другими словами – начальник полиции. В прошлом он сам неоднократно выходил на большую дорогу, но потом завязал и теперь ловит бывших коллег так же лихо, как раньше чистил карманы неосторожных путников. Он, помнится, и меня как-то пытался упрятать в каталажку под предлогом того, что я-де слишком громко пел в неурочное время. После того как его отскребли от стены дома, Домби больше не принимал таких опрометчивых решений…

      Мы с ребятами немного пошептались, после чего Бон и Глори разъехались в разные стороны, огибая место, с которого слышался привлекший наше внимание разговор, а мы с Извергом и Ветерком нарочито громко поехали вперед. Поняв, чего я от него хочу, мой черный приятель топал с большим энтузиазмом, умница Ветерок изо всех сил пытался не отстать от папаши, а я насвистывал какую-то веселую мелодию. В итоге мы могли быть уверены: не заметить нашего приближения смог бы разве что глухой на оба уха. А таких, как показывает практика, среди разбойников ничтожно мало. Издержки производства, так сказать…

      – Геть, братва! Еще ктой-то прется!

      – Хмырь, глянь! Ну, что я говорил?

      Кусты зашуршали, и передо мной появился тощий мужичонка, вполне оправдывающий свою кличку. Судя по обилию разнообразных шрамов, украшающих чумазую и небритую физиономию, он не слишком хорошо владел ржавой (и, готов спорить, тупой) гвизармой, направленной мне в грудь. Кстати, у меня было смутное ощущение, что и физиономию, и гвизарму я раньше уже видел.

      – Тпру, приехали! – объявил мужичонка уже знакомым мне «злодейским» голосом.

      – Привет, приятель! – беззаботно ответил я, игнорируя гвизарму и источаемый Хмырем запах жареного лука и перегара.

      – От приятеля слышу! Ты хто?

      – Я-то? Я так, путешественник…

      – Да ну? А я, стал-быть, разбойник. Гы-гы-гы! Чего ж ты, дуралей, не по большаку путешествуешь, а в лес поперся, верхами, да еще и с поклажей?

      Ответить мне помешал окрик того, кого недавно именовали Доцентом: – Хмырь, ну чего там?

      – Мужик! – заорал, оборачиваясь,