Женить нельзя помиловать. Вячеслав Шторм

пару дней залезаю за какой-то надобностью в карман и обнаруживаю там записку. Маленький такой квадратик плотной бумаги, надушенный теми самыми духами, что я в ресторане унюхал. А на бумаге написано, что дриады из Заповедного леса – не сказки. И если, мол, ты парень не робкого десятка, то приходи как-нибудь вечерком на опушку и громко позови меня по имени. И подпись – «Барби».

      Глори явно собралась выдать нечто язвительное, но встретилась с моим взглядом и промолчала, хотя и демонстративно возвела очи горе.

      – Да, я туда поперся! – с вызовом заявил парень. – Любопытство заело. Честь по чести остановил Забияку на самой опушке и крикнул: «Эй, Барби! Я пришел». Стою дурак дураком, жду. Пять минут жду – никого, десять – никого. Ну, думаю, поиздевались надо мной. И только собрался уходить, как слышу за спиной: «Эй, красавчик! Ты куда?» Оборачиваюсь: стоит на полянке девушка. Такая… такая… – Бон изобразил в воздухе нечто, должное символизировать сногсшибательную фигуру, и мечтательно причмокнул. Римбольд ухмыльнулся, Глори выдала что-то из серии «все вы одинаковые!», а я понимающе (но так, чтобы жена, не дай боги, не заметила) кивнул.

      – Вот так и познакомились, – продолжал рассказ наш игрок. – И хотя я провел в лесу всего три дня, мало мне не показалось. Малышка Барби оказалась такой неутомимой и изобретательной, что в итоге я фактически сбежал, сославшись на срочные дела.

      Время шло, я мотался по всему материку, и постепенно Заповедный лес и страстная, дриада забылись. Но неделю назад мне пришлось вспомнить о них снова.

      Приехав в Хойру, я закинул нужному человеку пакет от Робина и получил письмо с приказом ровно через семь дней быть в Райской Дыре. Перспектива вновь увидеть вас и, если получится, даже поработать вместе меня немало вдохновила. Отлично, думаю, поболтаюсь по городу деньков пять, передохну – и двину. Щаз-з!

      Той же ночью сплю я в гостинице и снится мне страшный сон. Будто лежу я в своей постели с открытыми глазами и в окно смотрю, а за окном ночь, луна, ветер и прочие атрибуты классического кошмара. Только мне не страшно ничуть, а наоборот, настроение до идиотизма бодрое и приподнятое. И тут на подоконник пикирует громадный черный ворон, чуть ли не с индюка размером. Сидит, на меня искоса смотрит и молчит. Потом слышу прямо внутри черепа: «Это ты, что ли, Бон Гейме?» «Ну я», – думаю. «Это хорошо…» Хлоп – и простыня, которой я накрывался, вмиг так хитро перекрутилась, что и руки, и ноги мои оказались намертво привязаны к кровати. А вместо ворона стоит в комнате толстый да бородатый дядька в плаще из птичьих перьев и смотрит на меня так, будто я у него собственноручно старушку-мать за двадцать орлинок топором порешил.

      «Попался, – говорит, – мерзкий совратитель! Теперь не уйдешь!» Я гляжу на него квадратными глазами и спрашиваю: «Ты кто?» «Я, отвечает, Великий друид Мунин Дубадам, глава Зеленого ордена». – «Очень приятно. Теперь давай помедленнее и попонятнее