Девять. Андрей Сенников

приуныл. Города он не знал. Перспектива ночёвки в зале ожидания вырисовывалась совершенно отчётливо. Он перекусил в вокзальном кафе и выпил бутылку пива. Потянуло в сон. Чёрт!

      Тут его и настиг бдительный полицейский. Холодный взгляд стража порядка говорил: «Терроризм – угроза обществу». И непременно упирался в сумку с треклятой золой.

      Этого ещё не хватало!

      – Командированный, значит, – пробормотал полицейский, перебирая документы пальцами с обломанными ногтями. – А чего, говоришь, в сумке?

      – Зола, – ответил Круглов.

      – Зола, – повторил полицейский. Глаза у него были жёлтые. Тигриные и сонные, как у обожравшегося хищника, ноздреватые щёки и нос опытного пьяницы. Дюралевые лычки на погонах форменной тужурки проницательно поблёскивали. Кокарда на фуражке мерцала, как третий глаз Шивы. – Зола. Ну, покажи…

      Он отступил на шаг, положив руку на рукоять незатейливого резинового орудия на поясе.

      Круглов показал.

      Пробы в полиэтиленовых мешках с бирками внутри, на которых стояли геодезические отметки мест золоотвала, подозрительно походили на пакеты с наркотой: аккуратные, перетянутые скотчем. Светло-серый мелкодисперсный порошок внутри. Нехорошее предчувствие вызвало у инженера новый приступ уныния.

      Взгляд полицейского сделался ещё более сонным.

      – А чего вы тут болтаетесь? – спросил он, неожиданно переходя на «вы» и возвращая документы.

      – Да, – Круглов махнул рукой и поделился проблемой.

      Сержант покивал, мол, есть такое дело, бывает, с гостиницами в городе напряжёнка, и отвернулся всем телом, утратив к гражданину остатки интереса. Казалось, его вниманием целиком завладела группа молодых людей в противоположном конце зала.

      – Тут неподалёку домашняя гостиница есть, – сказал полицейский вдруг, через плечо, – Хотя…

      «Да уж», – думал Круглов, без энтузиазма рассматривая «Приют», а уши пощипывало морозцем. Он выдохнул очередную порцию ледяных кристалликов и нагнулся за сумкой, сообразив, что пробы можно было оставить и на вокзале, в камере хранения. Не исключено, что и ночевать придётся именно там. По лестнице инженер поднимался тяжело, каблуки звонко стучали по рифлёному железу, снег противно скрипел.

      Дверь открылась прямо в небольшой холл. Яркий свет резанул по глазам, вышибая слезу. Тепло окутало инженера, в носу сразу захлюпало. Он поморгал, осматриваясь. Небольшое помещение надвое разделяла высокая стойка с дверью и откидной столешницей, как в баре. Справа у стены притулился диванчик для посетителей, широколистный фикус в кадке склонился над ним толстым стеблем, словно устал торчать и желал прилечь. Ох, как он его понимал!

      – Здравствуйте!

      Над стойкой улыбалась голова жгучей брюнетки лет сорока, с ярким и обильным макияжем и современной причёской: дрэды, нарощенные цветными ленточками и светлыми прядями. Этот стилистический