Искушения. Роман. Виктория Чуйкова

буду сам выводить!

      – Да иди ты…, сам! На свою кухню. – повернулась к двери, но та не слушалась, замки не открывались. Демонстративно прошла в гостиную, открыла бар, не глядя на этикетки, налила в стакан и выпила залпом.

      – Так и будешь напиваться, без причины и повода?

      – А у тебя есть другое предложение?

      – Есть.

      – Так предлагай! – бороться с дверью ей больше не хотелось, как и ехать из дому. Решила – зачем, если можно прекрасно обойтись и домашней коллекцией. Взяла с собой бутылку, уселась на диван. – Говори, чего замолчал? Нет слов? – немного подумав, взяла второй стакан и подошла к нему. – Это так похоже на тебя! Компанию составишь? – вопрос бросила так, лишь бы не молчать. – Мне вот для тебя ничего не жалко!

      – Наливай, будем пить вместе, все же приятней… – Жан не договорил то, что у него из души рвалось наружу, но Ви прекрасно его поняла:

      – Конечно! Мы же правильные, воспитанные, чистенькие! Нам и правду сказать совестно. Как же мы женщину-то обидим, даже такую! «Наливай!» Нет, чтобы быть мужчиной, поухаживать за дамой, так он: «наливай»! – подошла к столу, разлила в стаканы, практически поровну и подняла один. – За тебя! – выпила залпом, даже не скривилась. Жан смотрел на нее и поражался – это же просто кошмарный сон! Столько лет вместе, она после второго бокала кривилась. Ну, слабоалкогольные коктейли могла, немного больше выпить и что вдруг ее так свернуло с дороги? Хотя с другой-то стороны, ему на пользу. Узнает все, что она о нем думает. И Виен не заставила себя долго ждать. – Не пьешь? Представь, меня не удивляет! Со мной и пить противно. Знаю. Вот ты думаешь – я неблагодарная. Нет! Ошибаешься. Я все помню. Особенно хорошее. И как ты меня спас, и как женился и что подарил. Помню. Все, все. Но одного понять не могу, зачем ты все это сделал? Я же тебе в тягость. Молчишь, да и не надо говорить, ты однажды уже сказал. А я же тебя так любила, просто жуть! Всю свою жизнь. Как увидела, тогда на море, в самом рассвете своей юности, так все – голову потеряла. Столько лет мечтала, что ты приедешь однажды, заберешь и увезешь меня от этих… ну, тех…. А ты… Ты же убил во мне все самое лучшее, что не смогли даже те две фурии уничтожить. Ты убил во мне МЕНЯ. Взял и вычеркнул. Стер ластиком, вымоченном в керосине. Так просто, безжалостно, до дыр. А, что говорить – я же никто! – Виен опять приложилась к стакану. Жан ждал, что вот-вот, потекут слезы, она разрыдается и ему будет легче ее успокоить и доказать, что это не так! Столько лет прошло, всего одна оплошность им сделана, а так засела у нее в сердце. Но, у Виен даже голос не дрогнул. Язык заплетался, от выпитого на голодный желудок, а слабости не было! И глаз не отводила, говорила, снимая с него кожу и посыпая солью: – И на этом тебе большое спасибо! Я теперь чистый лист, могу рисовать свою жизнь заново. – икнула и не заметила этого. – Чистый, лист, для всех! И детей в том числе. Ви, Ви! Как собачонку! Фу! Все забыли, что у меня есть имя. Стоп! Имени то у меня и нет! Ну я дала… Да! Я-то думала, а оно вон что! Оно-то, конечно, потому что, что-ж… Еще бы! Ты же имечко-то мое и выбелил. Да не парься! Я не обижаюсь.