Князь Курбский. Борис Федоров

и допустить к оправданию. Не хочу более печалить старость мою и надоедать государю; вижу, что пора мне сложить бремя мое, отойти к житию молчальному. Левкий, ты можешь сказать государю о желании старца Макария.

      – Не оставляй нас, владыко,  – сказал Левкий, вздыхая.  – Ты первосвятитель церкви, столп православия.

      – Не трать льстивых слов,  – сказал митрополит,  – я знаю тебя, и ты меня знаешь.

      – Святитель,  – сказал Курбский,  – в безмолвной жизни ты будешь служить себе; ныне служишь церкви и царству и еще можешь возвысить голос в защиту гонимых.

      – Церковь молит о них пред престолом Господним,  – тихо сказал Макарий.

      – Но бедствия их не смущают ли душу твою? – спросил Курбский.

      – Не смущайся бедствием добрых! «Блажен иже претерпит искушение, зане искушен быв приимет венец жизни».

      – «Претерпевый до конца, той спасется»,  – прибавил Левкий.

      – Так, Левкий, спасается тот, кто потерпел от наветов, но наветнику нет спасения.

      Говоря это, митрополит взял из рук Левкия список с завещательной грамоты Даниила Адашева.

      Курбский устремил проницательный взгляд на архимандрита.

      – Скажи,  – сказал митрополит Левкию после некоторого молчания,  – в чем ты обвиняешь Даниила Адашева и по смерти его?

      – Великий первосвятитель! – отвечал Левкий, не поднимая глаз.  – Он положил на слове отказать святой Чудовской обители огородную землю в Китае, за торговой площадью. Отправляясь в Ливонию, писал нашему келарю, что если Бог пошлет по душу, и тому месту быть за святою обителью; но в грамоте оказалось, что мимо Чудовской обители отдано то место, где гостунское училище, и сказано взять для того же училища данные отцу келарю в ссуду для обители четыре рубля московскими деньгами да полтину московскую.

      – У сей грамоты,  – сказал митрополит,  – сидел отец его духовный от Ильи-пророка, и в грамоте означено, где что дать ему и с кого взять. Отменить намерение он был властен.

      – Обитель нуждается в перестройках келейных, отдачею же денег под училище это приостановится…

      – Стыдись, Левкий, удерживать достояние сирот и детей. Обители обогащены дарами царей и бояр, а для вертограда наук еще способов мало.

      – Многие науки во вред душе,  – сказал Левкий.

      – Не видит ли Левкий чародейства в науках? – спросил Курбский.

      – Не гневайся, князь,  – отвечал Левкий,  – и дай молвить слово: ты знаменитый воин, но Адашевы опутали тебя волхвованиями.

      – Довольно! – прервал сурово митрополит.  – Я уже слышал твои наговоры.

      – Левкий,  – сказал Курбский,  – благодари Бога, что сан твой и присутствие первосвятителя ограждают тебя; но помни суд Божий.

      – Ты мне грозишь, князь, в присутствии владыки?

      – Я говорю пред владыкою и то же скажу пред царем, хотя бы заплатил жизнью за истину…

      – Князь, скрепи сердце,  – сказал митрополит.  – Не для того я удержал Левкия, чтоб воспалить гнев твой. Я желал