Король без трона. Кадеты императрицы (сборник). Морис Монтегю

от чистого сердца. Я отлично понимаю великую честь, которой прошу: вы все знатного рода, а я – только сын скромного банкира…

      Многие улыбнулись, так как огромное состояние отца Мартенсара, уже десять лет бывшего поставщиком всей армии и придворным банкиром, было известно всем. Нередко принцы пользовались его услугами, а Жозефина имела у него открытый счет, грозивший стать бесконечным.

      – Однако надо приучаться быть товарищами: ведь завтра все мы, без различия титула и звания, станем офицерами императорской армии. Так представимся же друг другу и по-товарищески позавтракаем вместе. Я уже просил вас сделать мне честь, разрешить принять заботу об этом угощении и его издержки на свой счет.

      Шевалье д’Орсимон, красивый молодой человек без всякого состояния, проворно ответил:

      – Издержки – да, на это я согласен, что же касается меню, то здесь я хочу участвовать в выборе, считая себя первым гастрономом Франции.

      – Хвастун! – сказал сын банкира.

      Теперь засмеялись все, кроме бедного де Тэ, который едва мог улыбнуться.

      – Господин Мартенсар, – сказал де Гранлис, – я в отчаянии, что должен отказаться от этой чести: у меня самого есть приглашенные, виконт д’Иммармон и граф д’Отрем.

      – Это не беда. Я принимаю на себя уплату по вашему обязательству: это простая финансовая операция, обычная в нашем семействе.

      Снова раздался смех над остроумным ответом; многие уже готовы были сдаться на такое радушное, дружеское обращение, но в эту минуту послышались отдаленный шум и гул голосов на улицах, затем мерный звук лошадиного топота, привлекший молодых людей к окнам зала.

      Они увидели мчавшуюся открытую коляску, голубую с золотом, запряженную четверкой белых лошадей и окруженную отрядом егерей с обнаженными саблями. В ней сидел император, по своему обыкновению неожиданно примчавшийся во дворец. Он появился, как блестящее видение, в зеленом мундире гвардейского стрелкового полка. Налево от него сидел Бертье, перед ним Савари и полковник главного штаба. Наполеон казался замечательно молодым и могучим. Не кланяясь, он пристально смотрел на эту гостиницу, откуда раздавались восторженные крики привета. Он мог видеть в окнах эту молодежь, которую он так любил, на которой думал основать свое могущество.

      Микеле де Марш, Мартенсар, Рантвиньи, д’Орсимон махали шляпами, крича во все горло:

      – Да здравствует император!

      Д’Отрем, Новар, Тэ, Невантер молча обнажили голову. Гранлис тоже почти невольно приподнял свою шляпу.

      Император проехал. Последний всадник его конвоя исчез среди облака пыли. В гостинице сразу все стихло; наступила какая-то торжественная тишина.

      В углу зала Кантекор делал какие-то заметки.

      Де Гранлис обернулся к Мартенсару и изменившимся, дружеским голосом сказал:

      – Я принимаю ваше приглашение за себя и за своих товарищей… Да здравствует император!.. Жизнь так хороша!

      Следуя его примеру, Новар, Тэ, Невантер согласились в свою очередь.

      – Примемся