Исключительные. Мег Вулицер

так и было. В Эш до сих пор мало что могло вызвать возражения. Не упрекать же ее в том, что она употребляет слово «любовник». Разговаривать с Эш сейчас, рассказывать ей о Деннисе было по-своему почти так же приятно, как лечь с Деннисом в постель. «Он весь в настоящем времени», – хотелось ей сказать, но Эш попросила бы объяснить подробнее, а Жюль не смогла бы. Может быть, его соответствие настоящему времени свидетельствует о том, что ему не хватает будущего; может быть, раз у него еще нет никаких собственных планов, вообще ничего кроме того, что есть под рукой, она не может на него рассчитывать. Но она уже знала, что это не так.

      Довольно скоро, предполагала Жюль, предстоит совместный ужин. Наверное, в каком-нибудь дешевом индийском ресторане на 6-й Восточной улице. Все будут очень внимательны и разговорчивы, Итан с Эш будут бомбить Денниса любезностями над шипящими железными тарелками с тандури. Но в любом случае все увидят, насколько Деннис другой, и немного удивятся, хоть Жюль и предупреждала. Кто-нибудь упомянет бассейны Дэвида Хокни. «А что это такое?» – спросит Деннис бесхитростно, не стыдясь, и Эш объяснит, что Дэвид Хокни – художник, часто рисующий красивые бирюзовые бассейны, и что всем вместе надо сходить на его выставку. «Неплохо бы», – поддержит Деннис. А когда вечер закончится, скажет Жюль: «Твои друзья такие милые! Давай сходим с ними на эту выставку Дэвида Хэкни». Она спокойно поправит: «Хокни». А они скажут, когда позвонят ей на следующий день: «Он явно от тебя без ума. И это главное».

      Он не разбирался в искусстве, не мечтал стать актером, мультипликатором, танцором или гобоистом. Он не был евреем, хотя бы наполовину. Никто в его жизни не был похож на Жюль или ее друзей. В городе, еще с самого колледжа, Жюль наталкивалась порой на кого-нибудь из «Лесного духа»; всякий раз, когда это случалось или когда Эш встречала кого-то из лагеря, они созванивались и драматическим голосом произносили: «Мне было видение». Люди, ездившие в «Лесной дух», даже те, с кем они там не дружили близко, представляли мир искусства и творческих возможностей. Но мир Изадоры был другим; он включал в себя искусство, но теперь каждому приходилось думать и о том, как заработать на жизнь, и они делали это как бы с презрением к деньгам, которые лишь позволяли им жить как хочется. Ничто не было таким сгущенным и серьезным, как раньше, в «Лесном духе». Они рассредоточивались, разбегались, оставались близкими друзьями, но попадали в условия, которые выглядят совершенно разными, когда ты сам по себе. Деннис, чуждый искусства, был очень умен и очень старателен. Он не был дебилом. Ей хотелось быть рядом с ним, прикасаться к нему, ей нравился его запах, нравилась его кровать под потолком и мысль о том, как ему с ней хорошо. Он считал ее утонченной, словно бы видя всю пищевую цепь утонченности. Для него она была похожа на других питомцев «Лесного духа» – более земных, чем он сам. Деннис любил узнавать что-то новое, заметила она, и всегда задавал вопросы. Расскажи о первой пьесе, в которой ты играла. Расскажи, как живется, когда у тебя есть сестра. Расскажи про систему Станиславского. Расскажи о своей лучшей подруге Эш. Не было другой жизни,