Дочь мертвеца. Елена Арсеньева

И надо выйти в коридор и там посмотреть в окно, чтобы их увидеть?

      Серега, однако, в коридор не пошел. Он немножко подумал, а потом взял да и залез под нижнюю полку!

      Вообще никакого преступления в том, что человек остается в своем купе и не выходит из вагона, нет. Но проводница так настаивала, чтобы Серега обязательно вышел…

      Это было подозрительно.

      Если Тарас Бульба мог убить своего сына, то почему проводница не может не пустить обратно в вагон постороннего ей пассажира Серегу Сапожникова, за которого совершенно некому заступиться? Не пустить просто так – потому что она взрослая, а он пацан? Бывший шестиклассник?

      Взрослые вообще о себе мнят – ужас! И ведь не поспоришь! С ними спорить – себе дороже!

      Поэтому Серега припомнил очередную народную мудрость насчет того, что береженого Бог бережет, – и решил отсидеться в купе.

      В смысле, отлежаться.

      Вскоре выяснилось, что Серега не зря старался: едва поезд остановился, как дверь купе отъехала в сторону с каким-то особенным визгом, с каким отъезжают только двери в поездах, и проводница испуганно сказала:

      – А его нет. Неужели все-таки вышел? Как же это я не заметила?

      – Ну, посмотрим, – зло ответил незнакомый мужской голос, и дверь закрылась.

      «Неужели начальника поезда привела? – ужаснулся Серега. – Меня высаживать?! Вот ужас!.. Что же, мне теперь до самой Казани под полкой лежать?!»

      Поезд тем временем тронулся.

      Надо звякнуть папе, решил Серега. Рассказать, как тяжело ему приходится.

      Может, отец позвонит начальнику поезда и все ему объяснит? А то в самом деле – не может же Серега ехать до Казани не только под полкой, но и под этим, как его… каким-то там мечом… Дамокловым, вот каким! – не может же Серега все время под этим мечом ехать и на каждой станции трястись от страха, что его вот-вот высадят?

      Телефон остался в кармане рюкзачка. Рюкзачок лежал на полке. Чтобы достать телефон, нужно было вылезти из-под полки.

      Серега уже почти завершил этот процесс, как вдруг заметил, что он в купе уже не один.

      На другой нижней полке сидел какой-то дядька… и не простой дядька, а с желто-зеленоватой физиономией, закатившимися незрячими глазами, с синими губами, с черной узкой повязкой поперек лба. От его грязной военной формы несло плесенью и точно такой же гнилостной гадостью, как от земли, рассыпанной под полкой.

      «Наверное, так пахнет на кладбище, – подумал Серега. – Так пахнет разрытая могила!»

      А этот… желто-зеленоватый… пахнет как мертвец.

      Вернее, оживший мертвец!

      Откуда он взялся?!

      Неведомо…

      Впрочем, Серега об этом-то не думал. Тупо смотрел на этого жуткого субъекта и слова не мог вымолвить.

      Хотя, может, ему и следовало что-нибудь сказать. Например, поздороваться. И спросить, до какой станции мертвец следует. И сообщить, что сам он, Серега Сапожников, едет до Казани. А потом поинтересоваться, какая у мертвеца полка, верхняя или нижняя.