Памятник тяжёлой волне (сборник). Евгений Попов

потом любую муху любознательную – хвать в пасть,

      И заработают все её цунами и бореи.

      В животе животного может происходить взрыв,

      Он может отразиться на лице человека гримаской.

      Рим оплакивал Помпеи, юноша – на лице нарыв.

      И никому не спрятаться от кирпича, даже под каской.

      Жаропонижающее

      Когда подтянет солнце галстук,

      Войдёт в тенистые места,

      Ты распластаешься, как палтус,

      И станет голова пуста.

      И этот глобус географий

      Вдруг так закрутит облака,

      Что вытекает сок из мафий,

      Как парафин течёт река.

      Так революций не свершают,

      Не то, что в Африке какой…

      Из Мавзолея вытекает

      Благой, живительный покой.

      Есть равновесие в природе,

      Но будь, товарищ, начеку.

      Пока топор скучал в колоде,

      Никто не дёргал за чеку.

      «Отчётливый час мертвечины…»

      Отчётливый час мертвечины.

      Хоть страшно, но, всё-таки, час.

      И радостно пляшут мужчины,

      И пристально смотрят на нас.

      Разбужено чувство удачи.

      И свечи над миром горят.

      Привыкнем. И каждый заплатит.

      Придёт справедливый парад.

      Пока я пишу эти строки,

      Меняются профили звёзд.

      Собачка бежит в эпилоге,

      И прыгают птички из гнёзд.

      «Политика засослива и мстительна…»

      Политика засослива и мстительна,

      Угодлива, как дама переперчена,

      Погодлива, циклончива, растительна,

      Уродлива и гнилостью отмечена.

      Ты слышишь голоса. И все – прохожие.

      Набедренных костюмов шелестение.

      Тела по ложам ложечкой разложены.

      Мороженое пряное потение.

      Казалось бы – завидовать и каяться,

      Тереться, приспосабливаться к милости.

      Где надо – оторваться и полаяться,

      По лампе поскоблить, не без игривости, —

      Какой-то добрый-добрый вдруг объявится.

      Прикормит, пожурит, оставит кожицу.

      Присмотришься и что-то намалявится

      На кожице, похожее на рожицу.

      Такая лёгкость возникает с дурости,

      Как бы от перекормленного борова.

      Покажется, что мир наполнен мудростью

      И пищей. И ударит пища в голову.

      Картина возникает живописная,

      Куда там! Там колотят вновь ударники.

      Отбойный молоток, с двойной харизмою —

      Отбойный и отборные хабальники.

      Шуршит волна. Шуршанье однобокое.

      Однако и настойчиво-настырное.

      Сбиваются валы, и одинокие

      Цунами накрывают дни постылые.

      «Как вытошнить – наговориться вволю…»

      Как вытошнить – наговориться вволю,

      С толпою выйти на панель,

      Когда её поднакололи

      И верно указали цель.

      Смешаться с городом без цели

      И увидать наверняка

      Как