Неформат. Марина Владимировна Брагина

возрасте, перед тем, как отправить дочь в «Артек».

      Формат был устоявшимся и не менялся в зависимости от тематики: они усаживались за большой

      обеденный стол, причём Жора всегда сидел напротив дочери, лицом к лицу с ней, а Валентина –

      за тем же столом, на отцовской стороне, но чуть сбоку, словно не имеющий права голосовать член

      Политбюро. Когда Ляля подросла до уровня понимания того, какие пружины и каким именно

      образом работают в настоящем, том самом Политбюро (Жора весьма обстоятельно и откровенно

      просветил её на этот счёт в начале школьных каникул после восьмого класса, на даче, подальше от

      стен и потолков, когда они собирали малину, время от времени лениво отмахиваясь от пчёл),

      Ляля при следующей оказии предложила родителям переименовать их «малый Совнарком» в

      «малое Политбюро». Жора весело рассмеялся, с готовностью похвалил её за то, что она стала

      мыслить взрослыми категориями, после чего, всё ещё полушутя, процитировал Алексея

      Константиновича Толстого:

      Ходить бывает склизко

      По камешкам иным,

      Итак, о том, что близко,

      Мы лучше умолчим.

      И умная Ляля поняла, что её идея осуществится, если вообще осуществится, только когда и

      если Политбюро разделит историческую судьбу Совнаркома.

      На этот раз «малый Совнарком» собрался весьма оперативно – на следующий день после

      визита Савченко. Отец шутливо, постучав чайной ложечкой по розетке с айвовым вареньем,

      объявил заседание открытым и сказал, что на повестке дня три вопроса: впечатления, которые

      оставил о себе юный авиаконструктор, перспективы его карьерного роста и «разное».

      Ляля по-детски беззаботно жевала золотистый, неправильной формы кусок айвы из

      варенья, пытаясь понять, как бы охарактеризовал егерь его геометрическую форму – додекаэдр

      или октаэдр? – и за беспечным хихиканьем пытаясь скрыть волнение. Мнение отца в семье

      считалось решающим, и она это знала. Жора, в лучших традициях дипломатического дискурса,

      начал, что называется, за здравие:

      – Ты знаешь, дочь солнечной Армении, наш вчерашний визитёр меня обнадёжил. Не

      перевелись ещё умные головы на Руси! А именно: в провинциях! Я готов отдать десяток

      столичных хлыщей из московских спецшкол за одного такого парадоксально мыслящего – но

      мыслящего! – Здесь Жора по-лекторски поднял палец вверх, – провинциала-знатока поэзии. Тем

      более что он весьма выборочно относится к поэтам. И подчас даёт довольно резкие оценки. Я,

      наверное, пристрастен и, грешен, питаю слабость к дерзким и самоуверенным провинциалам. «Из

      грязи в князи» – в этом что-то есть! Твой пришелец из Изотовки – это, как выражаются наши

      потенциальные противники по ту сторону океана, – классический underdog. Из такого

      человеческого материала в условиях загнивающего и умирающего капитализма получаются

      министры финансов, а то, глядишь, и