Сущевский вал. Лев Портной

крутилась кассета, как говорится, со «сборной солянкой», собранной владельцем по своему вкусу. Следующую песню исполнял неизвестный русский певец из числа тех, что воспользовались горбачевскими послаблениями и выскочили за последний год в огромном количестве неизвестно откуда. «Чистые пруды, застенчивые ивы, как девчонки, смолкли у воды,..» – медленно вытягивал голос с легкой, едва уловимой хрипотцой.

      – Пойдем танцевать, – предложил Морозов.

      Лариса отрицательно покачала головой. Сергей взял ее за грудь. Мячик, податливый и упругий одновременно, ожил в руке, через тонкую рубашечку пыхнуло жаром, накопившимся где-то под жгучим солнцем, под которым помидоры превращаются в деликатес призывно медного цвета. Морозов прильнул к ее губам. Покрытые бронзовым загаром руки обхватили его шею. Целовалась Лариса упоительно сладостно.

      – Я вам не мешаю? – устало спросила ее подружка.

      – Нет, – сказал Сергей.

      Неожиданно Лариса отстранилась и, словно забыв о кавалере, направилась к выходу на лестницу. Ее подруга оглянулась, с досадой вздохнула, но не сдвинулась с места.

      – Куда это она? – спросил уязвленный Сергей.

      – Чугункина увидела, – пояснила девушка.

      Андрей Чугункин с приятелем, привлеченные музыкой, только что появились в холле. Они стояли у лестницы и плотоядными взглядами изучали контингент, решая: остаться ли здесь или двинуться по другим этажам? Заметив Ларису, Андрей сник и что-то пробормотал товарищу.

      – А что ей Чугункин? – спросил Морозов.

      – Они с мая гуляют. Она все не успокоится. А он бортануть ее решил, если тебе интересно, – поведала девушка, тяжело вздохнула и выругалась. – Твою мать! Эта карга закроет сейчас и придется по решетке со второго этажа вылезать!

      – Да чего тебе! Места что ли переночевать не найдешь? Или тебе на «картошку» завтра?

      – Пятый курс, мы не едем на «картошку».

      – Ну и чего тогда? Или мама с папой ждут? – ехидно спросил Морозов.

      – Муж, – в очередной раз вздохнула девушка.

      – А-а! Ну, извините.

      Вернулась Лариса. В глазах даже намека на обиду не было, словно забыла она о том, с кем гуляла с мая месяца, ровно в ту секунду, как повернулась к нему спиной.

      Они целовались, Сергей беззастенчиво мял ее жаркую плоть, и только подруга ее беспрерывно канючила:

      – Ларис, хватит дебелизмом заниматься! Мы идем или нет?!

      – Ладно, идем…

      #

      – Счастье ваше, что я только легла, еще уснуть не успела, – ворчала тетя Лида, громыхая дверьми.

      Они шли пешком, и дорога до метро «ВДНХ», с частыми остановками, с опьяняющими поцелуями заняла целый час, и, кажется, не дошли бы и вовсе, если бы не понукания неприкаянной подруги. Возле станции она кинулась стрелять «двушку» у редких прохожих. Сергей и Лариса все целовались и целовались, не замечая ни людей, выходивших из метро, ни постового, грызшего семечки. Оживившийся милиционер несколько минут присматривался