Магнетизерка. Леонид Девятых

сжал кулак и поднял руку для удара. Христенек втянул голову в плечи и вдруг облегченно выдохнул.

      – Прекратить! – послышалось сзади.

      Андрей обернулся. За его спиной стояли полицианты – квартальный надзиратель с помощником. В раскрытый проем двери столовой заглядывала ехидная морда лакея с распухшими брылами.

      – Прекратите творить беззаконие, господин ротмистр, – сказал квартальный и шагнул вперед. – Служба в Его Величества лейб-гвардии не дает вам никакого права…

      – Уйдите, это частное дело, – сквозь зубы произнес Нелидов.

      – Какое же это частное дело, когда вы только что намеревались ударить господина антиквариуса? – возразил квартальный.

      – Вот именно! – обрел голос Христенек. – Врываются, понимаете ли, в дом и требуют денег! Это не частное дело, господа полицианты, а форменный разбой!

      – Каких таких денег? – насторожился квартальный.

      – Позвольте, господин надзиратель, я вам все объясню. – Христенек с готовностью вышел из-за стола. – Вот и поручик ваш пусть послушают. Господин ротмистр продали мне третьего дня одну старинную книгу. За девяносто тысяч.

      – Прошу прощения, за сколько? – недоуменно переглянулись квартальный с помощником.

      – За девяносто тысяч рубликов, все как есть государственными банковскими билетами, – повторил Иван Моисеевич, предусмотрительно отступая от Нелидова. – Деньги господин ротмистр получили сполна, а сегодня пришли и требуют еще двадцать тысяч, каковые я ему будто бы должен.

      – Так и есть! – воскликнул Андрей. – Книгу я продал за девяносто тысяч, а получил только семьдесят.

      – Господин ротмистр, извиняюсь, говорят неправду-с, – продолжая пятиться, заверил Христенек. – Деньги они получили все и сразу. Они запамятовали, потому как были сильно, прошу прощения, подшофе. У меня расписочка имеется, в коей господин ротмистр собственноручно изволили написать, что…

      Договорить Иван Моисеевич не успел. Андрей, сметя со стола фаршированную щуку, графинчик и прочие обеденные приборы, бросился на него, аки разъяренный лев, и порвал бы гадского антиквариуса в клочья, ежели б не полицианты. Христенеку все же слегка досталось, и его ухо стало похожим на сочный и румяный оладушек и даже будто засветилось, бросая на его побелевшее лицо светлые веселые блики.

      Получили свое и полицианты. У квартального плетью повисла вывихнутая рука, а у его помощника случился на лбу от соприкосновения с локтем Андрея внушительных размеров лиловый бубон, каковые произрастают у блядствующих лиц, зараженных препаскуднейшей французской хворью, в пахах и под мышками. Кое-как удерживая ротмистра от дальнейших абмаршей, полицианты с трудом поволокли его к выходу.

      – Я еще вернусь! – заверил в дверях Нелидов, мстительно сверкнув очами.

      Христенек на это сморгнул и приложил к распухшему уху прохладную столовую ложку.

      Сей инцидентус не имел бы никаких последствий для Андрея Борисовича, так как Иван Моисеевич решительно отказался писать ябеду на буйного кирасирского ротмистра. Однако налицо были телесные увечья, причиненные полициантам, к тому же квартальный надзиратель был из дворян