Замурованная царица. Иосиф в стране фараона (сборник). Даниил Лукич Мордовцев

же, дитя, – сказал старик. – Тогда, во время священного шествия бога Аписа, ты упала перед ним на колени и видела его глаза?

      – Видела.

      – А что чувствовала ты, когда бог взглянул на тебя?

      – Я испугалась.

      – Это священный трепет – в нее вошла божественная сила, – пояснил верховный жрец. – А теперь идем.

      Ири взял длинный посох с золотой головкой кобчика наверху, и они вышли на двор. В темноте снова выступила голова льва, освещенная как бы изнутри фосфорическим огнем.

      – Богиня благосклонно открывает тебе свое божественное лицо, – сказал жрец Хену, снова оробевшей.

      Преклонив колени перед статуей матери богов, они прошли дальше и вошли в самое святилище. И там было изображение Сохет рядом с изображением Пта. От жертвенника синеватой струйкой подымался дым курения; толстые, как колонны, восковые свечи в огромных подсвечниках освещали жилище богини.

      Верховный жрец, преклонившись перед божеством и опираясь на посох, правой рукой сделал движение в воздухе, потрясая систром. Раздались тихие музыкальные звуки, словно бы они исходили из огромной бронзовой головы матери богов. Голова невнятно, глухо проговорила несколько слов, которые жрец повторял за нею:

      – Пта, Сохет, Монту, Озирис, Горус, Апис…

      За жертвенником послышался странный звук, точно шипение змеи. И действительно, из-за жертвенника выползала большая серая змея. Увидев жреца, она свилась спиралью, и только плоская голова ее дрожала и вытягивалась, выпуская черное раздвоенное жало-язык.

      Жрец стукнул посохом, и змея поползла к Ири, к его посоху. Он еще стукнул, и пресмыкающееся, коснувшись головой посоха, обвилось вокруг него и стало спиралью подниматься вверх, к руке жреца.

      – Священный уреус благоволит принять жертву из рук чистого существа, – проговорил Ири, потрясая систром.

      Тогда из-за завесы, скрывавшей дверь позади жертвенника, вышел младший жрец. Он держал в руке какую-то маленькую птичку.

      – Хену, чистое дитя, возьми жертву, – сказал Ири, обращаясь к девочке, которая, казалось, застыла в изумлении и ужасе.

      Младший жрец передал ей птичку, которая даже не билась в руках. Змея, держась спиралью на посохе, повернула голову к птичке. Глаза пресмыкающегося сверкали.

      – Дитя, отдай жертву священному уреусу, – сказал Ири.

      Девочка не двигалась – она не спускала глаз со змеи.

      – Пенхи, сын мой, подведи девочку, – сказал жрец старику.

      Тот повиновался и подвел девочку к посоху, к самой змее. Змея потянулась к птичке.

      – Пусть отдаст, – сказал жрец.

      Рука Хену автоматически потянулась вперед, и змея моментально схватила птичку.

      – О дедушка! Страшно! Она глотает птичку! – вся дрожа, проговорила девочка, цепляясь за старика.

      – Жертва принята, – торжественно произнес верховный жрец, вставая.

      Змея быстро соскользнула с посоха и уползла за жертвенник. Тогда Ири подошел к Хену и, желая ободрить ее, стал гладить и целовать ее голову.

      – Испугалась,