Вудсток, или Кавалер. Вальтер Скотт

между этими свойствами не было определенной границы, у каждого человека она менялась в зависимости от состояния здоровья, удачи или неудачи, хорошего или дурного настроения.

      Таков был тот знаменитый человек, который, повернувшись к Уайлдрейку, внимательно его рассматривал и, казалось, был совсем не удовлетворен тем, что увидел; он даже поправил свой пояс, чтобы эфес длинной шпаги оказался под рукой. Но затем он скрестил руки под плащом, как будто, поразмыслив, отбросил сомнения или счел предосторожность унизительной для себя, и спросил роялиста, кто он и откуда.

      – Бедный джентльмен, сэр… то есть милорд, – ответил Уайлдрейк, – только что из Вудстока.

      – А с какими вы вестями, сэр джентльмен? – спросил Кромвель, делая ударение на последнем слове. – Случалось мне видеть много таких, кто охотно присваивал себе этот титул, но вел себя не как умный, порядочный или правдивый человек, несмотря на свою знатность; вот в старой Англии слово «джентльмен» было почетным титулом, если человек помнил, какой в него вложен смысл.

      – Ваша правда, сэр, – отвечал Уайлдрейк, с трудом сдерживая сильные выражения, которыми он обычно приправлял свою речь. – Прежде джентльмены находились в подобающих местах, а теперь мир так изменился, что можно увидеть, как вышитая перевязь поменялась местом с кожаным фартуком.

      – Это ты про меня? – воскликнул генерал. – Видно, ты храбрый малый, если так лихо бросаешься словами. Сдается мне, ты слишком уж звонок для благородного металла. Так какое же у тебя ко мне дело?

      – Письмо от полковника Маркема Эверарда, – отрапортовал Уайлдрейк.

      – Вот что! Стало быть, я ошибся, – проговорил Кромвель, смягчаясь при имени человека, которого стремился привлечь на свою сторону. – Извини, приятель, в таком случае я не сомневаюсь, что ты друг наш. Сядь и займись благочестивыми размышлениями, пока мы ознакомимся с содержанием письма. Позаботьтесь о нем, дайте все, что ему нужно.

      С этими словами генерал вышел из караульни, а Уайлдрейк уселся в углу и стал терпеливо ожидать исхода своей миссии.

      Солдаты теперь сочли нужным отнестись к нему с большим вниманием: они предложили ему трубку табаку и кружку октябрьского пива. Но вид Кромвеля и опасность его собственного положения – ведь каждая мелочь могла его выдать – побудили Уайлдрейка отклонить эти знаки гостеприимства; откинувшись в кресле и притворившись спящим, он оставался в стороне и избегал разговоров до тех пор, пока не пришел какой-то адъютант или дежурный офицер и не позвал его к Кромвелю.

      Офицер провел Уайлдрейка в замок через калитку. Пройдя множество узких коридоров и лестниц, они наконец вошли в небольшой кабинет или гостиную; там было много роскошной мебели с королевскими вензелями на некоторых предметах, но все вещи были в беспорядке сдвинуты с места, несколько картин в массивных рамах были прислонены лицом к стене, как будто их сняли, с тем чтобы вынести. Среди этого беспорядка,