Тайная жена Казановы. Барбара Линн-Дэвис

так ради себя. Ей очень хотелось вернуться в то время, воспоминания о котором были так сладостны.

      Она встала из-за стола и отправилась в маленькую комнатку, которая теперь служила ей спальней. Шкатулка из слоновой кости стояла на ночном столике, и ее гладкая поверхность отражала серебристый свет луны, льющийся из окна. Ключи Катерина всегда носила на поясе. Ключ от шкатулки был красно-коричневым от ржавчины, как и замок. И впервые за многие годы она открыла шкатулку, провернув ключ дрожащей рукой.

      Там они и лежали, целая кипа: все ее покрытые пылью письма, наполненные старыми любовными историями. Письма от ее кузины. Письма от ее любовника. Письма, которые на самом деле и письмами не были, скорее дневниками, написанными для себя. Она пролистала несколько первых страниц, проверила: на месте ли все слова. Удивительно, как старинные вещи ждут своего часа, ждут, когда их вспомнят.

      Катерина взяла лишь пару самых первых писем для Леды, чтобы они помогли все вспомнить. И стала рассказывать девушке. Но она понимала, где стоит остановиться. Она тщательно оберегала самые потаенные моменты своего прошлого от посторонних глаз.

      Глава 3

Венеция, май 1753 годаЗа двадцать лет до описываемых событий

      – Катерина! – позвал меня мой брат Пьетрантонио. Его голос поплыл над лоджией в задней части нашего дома, где я чаще всего проводила дни. – Спускайся! С тобой пришли познакомиться!

      Я обрадовалась, что моей скуке пришел конец. Мой мир в это время сузился до череды замкнутых пространств: моей лоджии, выходившей в сад с высоким забором… сад, который тыльной стороной примыкал к крошечной площади, Кампьелло Барбаро. Вдоль дома тянулся узкий канал, впадающий в Большой канал.

      Я сбежала вниз в домашних туфлях на каблуках. И остановилась прямо перед дверью, ведущей в pòrtego – прихожую, чтобы поправить успевший соскользнуть корсет зеленого в цветочек платья и локоны на шее.

      Войдя в прихожую, я увидела высокого мужчину лет тридцати, который стоял у окна и беседовал с моей матерью. Эта комната, связывавшая два крыла дома, была увешана мрачными картинами и заставлена тяжелой позолоченной мебелью. Когда матушка заметила меня, то сделала молодому человеку реверанс и молча удалилась. Амор – ее маленькая белая собачка – последовала за ней. У двери мама ободряюще мне улыбнулась.

      – Мадемуазель! – воскликнул высокий, на диво красивый молодой человек, когда я подошла ближе, удивив меня тем, что заговорил по-французски. – Ваши матушка и брат без устали вас расхваливали! Я сказал, что должен сам с вами познакомиться! – Он оценивающе оглядел меня с головы до ног и низко поклонился.

      – Синьор Казанова помогает мне в моем новом начинании, Катерина. – Мой брат с важным видом вошел в комнату с бумагами в руках. – Скоро мы будем весь город снабжать говядиной, я сделаю его богатым человеком.

      Казалось, что синьор Казанова сдерживает улыбку. Я обрадовалась, что он не воспринимает моего братца всерьез. Благодаря идеям Пьетрантонио еще никто не разбогател.

      Я сдержалась и не высказала