Новый зверь. Каникулы господина Дюпона. Неподвижное путешествие. Морис Ренар

не выдала себя. Отчетливо и медленно она сказала:

      – Его Нелли проделывала замечательные штуки…

      – А Мак-Белл? – пустил шпильку дядя. – Он разве не делал сам замечательных штук?

      Подбородок девушки вздрогнул, как от надвигающихся слез, и она прошептала:

      – Несчастный Мак-Белл!

      – Да, – обратился ко мне Лерн, заметив мое удивленное лицо, – господин Донифан Мак-Белл принужден был вследствие некоторых печальных обстоятельств покинуть замок… Я хотел бы, чтобы судьба избавила тебя, Николай, от подобных неприятностей.

      – А другой? – спросил я, чтобы переменить разговор. – Вот этот господин с усами и темными бакенбардами?

      – Этот тоже уехал.

      – Это доктор Клоц, – сказала Эмма, несколько оправившись, – Отто Клоц, и он…

      Глаза Лерна сделались прямо страшными и заставили девушку мгновенно онеметь. Не могу сказать, какого рода кару обещал этот взор, но нечто вроде судороги пробежало по телу бедной молодой женщины.

      В это время половина пышного тела Барбары просунулась в дверь, и она заявила, что все готово.

      Она накрыла в столовой три прибора. Немцы, значит, остались в пристройке.

      Завтрак прошел очень тоскливо. Мадемуазель Бурдише не решалась проронить ни одного слова, ничего не ела, и я ничего больше о ней не узнал.

      Впрочем, мне страшно хотелось спать. После десерта я попросил разрешения удалиться, чтобы лечь спать, и попросил не будить меня до утра.

      Вернувшись в мою комнату, я сейчас же стал раздеваться. Я был совершенно разбит этой бешеной ездой, всей этой ночью и таким странным утром. Слишком много загадок за один раз. Я был точно в тумане. Какие-то странные сфинксы с неразгаданным выражением на лицах обступили меня.

      Мои подтяжки ни за что не хотели отстегнуться…

      По двору шел Лерн со своими тремя сотрудниками, направляясь к серому зданию.

      Они, должно быть, будут там работать, сказал я себе… Никто обо мне не думает; они не успели еще принять никаких мер предосторожности; дядя уверен, что я сплю… Теперь или никогда!.. Что раньше? Эмма? Или тайна?.. Гм, девушка сегодня очень расстроена… Что касается тайны…

      Я надел пиджак и машинально передвигался от окна к окну.

      Там против балкона… эта оранжерея с загадочными пристройками. Заколоченная, запретная, заманчивая…

      Я украдкой вышел на двор и неслышными шагами направился к оранжерее.

      Глава III

      Оранжерея

      Я на дворе, без всякого прикрытия, и мне кажется, что меня подстерегают со всех сторон. Я бросаюсь в кусты, окружающие оранжерею. Затем сквозь чащу колючих и вьющихся растений пробираюсь вперед. При этом приходится принимать тысячу предосторожностей, чтобы не зацепиться платьем за шипы и не порвать его, иначе это может завтра броситься в глаза.

      Наконец я у входа в оранжерею. Я счел благоразумным сначала хорошенько осмотреться, не выходя из прикрывавшего меня кустарника.

      Больше всего меня удивило то, что снаружи