Волосы Береники. Вера Колочкова

сестра, но я ее не помню совсем. Я маленькая была, когда она приезжала. Больше никого нет.

      – Да, негусто. Слушай, а поехали к нам обедать? Время-то как раз обеденное!

      – Куда это – к вам?

      – К нам домой. Мы с мамой вдвоем живем, и она каждый день готовит для меня обед. Говорит, это ее развлекает. И так она развлеклась на широкую ногу, что в традицию вошло, представляешь? Теперь хочешь не хочешь, а каждый день в определенное время бросай все дела и обедай. Но готовит она очень вкусно, это правда. Поехали, а?

      Вопрос прозвучал с такой искренней интонацией, что Ника неожиданно для себя согласилась. И больше ни о чем не думала. Просто расслабилась и поплыла по волнам Севиной веселой доброжелательности, чувствуя, как отпускает ее натянутая внутри пружина.

      – Ой… А как вы меня маме представите? Надо ведь как-то…

      – Никой представлю. А что, у тебя еще одно имя в запасе есть?

      – Нет.

      – Кстати, Ника – это Вероника?

      – Да.

      – Очень красивое имя.

      – У вас тоже красивое имя – Всеволод.

      – А чего ты мне выкаешь? Давай на «ты». Я Сева, ты Ника, все просто и понятно. Договорились?

      – Да, договорились. Только мне все равно трудно будет.

      – Привыкнешь. Вот мы почти и приехали. Сейчас в арку въедем. Видишь балкончик на третьем этаже? Там женщина стоит, улыбается? Это моя мама. Ее зовут Маргарита Федоровна. Не бойся, она хоть и со странностями, но не кусается.

      – Да я не боюсь.

      – Вот и хорошо. Идем.

      Маргарита Федоровна встретила ее и впрямь странно. Как только Ника появилась на пороге, всплеснула руками и произнесла низким протяжным голосом, почти басом:

      – Господи боже мой, пр-э-э-э-лесть какая!..

      Так и потянула эту «прэлесть», будто Ника была неодушевленным предметом и его можно разглядывать, сколько влезет, и даже потрогать кончиками пальцев рыжую прядь волос, упавшую на плечо.

      – И где такую красоту нынче изготавливают, интересно? Неужели своя, природная?

      – Своя… – робко подтвердила Ника, густо покраснев.

      – Прэлесть!.. Ой, пр-э-э-лесть!..

      – Мам, не смущай Нику. Давай будем обедать, у нас времени мало, – деловито распорядился Сева, с улыбкой глядя на мать.

      – Время, дорогой мой сынок, субстанция вполне себе управляемая. Иногда его должно быть очень много, а иногда и доли секунды следует от себя гнать.

      Мать и сын посмотрели друг на друга очень внимательно. Ника вдруг догадалась, что Маргарита Федоровна сказала сыну какую-то важную для них вещь, и Сева тоже ее понял, кивнул и улыбнулся грустно. Или будто согласился с чем. А в следующую секунду Маргарита Федоровна уже громко командовала, прихлопывая в ладоши:

      – Сева, Ника, быстро в ванную! Моем руки, проходим в столовую! Стол накрыт, щи дымятся, дела подождут!

      У них и в самом деле была столовая. Небольшая комнатка впритык с кухней. Стол под белой скатертью, красивая посуда. Щи в расписной фарфоровой супнице, тарелки на подтарельниках, салфетки крахмальными домиками.