Месть принцессы Джеллы. Ксавье де Монтепен

наступил день. Джордж Малькольм тотчас же встал и устремил взгляд на восхитительную панораму, представшую перед его глазами.

      Первые лучи восходящего солнца бросали красноватый свет на крыши храмов, зданий, многочисленных башен индийского города, занимавшего огромное пространство по обе стороны священной реки. Изумительный вид совершенно заворожил Джорджа Малькольма на некоторое время, потом, повернувшись к Казилю, он сказал:

      – Покажи мне квартал, где расположен дом моего отца.

      Казиль, указывая рукой на отдаленное предместье, ответил:

      – Он живет там.

      – Но то место, на которое ты показываешь, скорее, похоже не на город, а на деревню.

      – Дом сэра Джона Малькольма находится действительно почти в деревне. Главный судья предпочитает стены из зелени стенам из кирпича. С высоты веранды он может обозревать обширные сады с их чудными цветами.

      – Мой отец остался таким же, каким был и прежде: он любит цветы и зелень.

      Помолчав, Джордж спросил:

      – Мы скоро прибудем?

      – Примерно через полчаса, господин.

      – Поспешим же, Казиль, поспешим! Ты понимаешь, как мне хочется поскорее обнять своего отца?

      Казиль кивнул головой, и они пошли так быстро, что намного опередили носильщиков, а Стоп, чтобы догнать их, вынужден был пустить лошадь рысью.

      Минут через двадцать наши путешественники уже шли вдоль забора из бамбука.

      – Эти сады принадлежат вашему отцу, господин, – сказал Казиль.

      Джордж приложил руку к сильно забившемуся сердцу, побежал, желая хоть на минуту ускорить свидание с родными. Он быстро достиг калитки и бросился в сад, крича взволнованным голосом:

      – Отец! Брат! Я здесь!

      Джордж находился возле очаровательного павильона, окруженного корзинами цветов, прекрасных как для глаз, так и для обоняния.

      Едва молодой человек произнес свои восклицания, как два голоса, слившихся воедино, ответили ему, и из павильона выбежали два человека.

      – Отец… Брат… Вот теперь мы вместе. Дайте мне посмотреть на вас, ведь мы так давно не видели друг друга, – говорил Джордж.

      И он устремил на старика и молодого человека влажные глаза, блестевшие сыновней и братской любовью.

      Мы назвали отца молодых людей стариком, но это выражение плохо передает нашу мысль и может обмануть читателя. Если Джон Малькольм и был стариком по летам (ему уже исполнилось шестьдесят), то, взглянув на него, любой человек понял бы, что его тело и душа вполне сохранили свежесть зрелого возраста. Густые, когда-то белокурые, а теперь седые волосы окаймляли лицо, почти не имевшее морщин и покрытое румянцем. Высокий рост и худощавое сложение сохранили ему гибкость.

      Главный судья действительно был таким, каким его представил Казиль в своем рассказе: способным броситься на лошади в волны Ганга для того, чтобы избавить от ужасной смерти несчастного ребенка.

      Физиономия сэра Джона Малькольма запоминалась с первого взгляда и не могла не внушить к себе почтительного уважения. Его лицо со следами былой красоты выражало непреклонную волю. Большой, высокий