Фернандо Магеллан. Книга 2. Игорь Ноздрин

скрежетали об обшивку скребки, трещали сырые поленья, звенели молотки по скобам и штырям, вгоняемым в податливое тело корабля, стонали отрываемые доски, суетились и кричали моряки.

      – Чтоб тебе! – перегибаясь за борт и чихая от дыма, грозил Акуриу.

      – Куда паклю засунули? – гремел верзила-канонир Ролдан, смахивая с лица волосы.

      – Неси хворост, Педро! Прижжем покрепче червей!

      – Загорит корма, ей-богу загорит! – возмущается Карвальо. – Полей водой!

      – Где Мартин, куда делся? – взывает капитан. – Позовите стражника!

      – Дыру нашли! – перекрывая голоса, доносится снизу— У самого киля.

      – Какая здоровая! Кулак проходит.

      – Наверное, камнем пробило?

      – Или ядром, когда дрались с Картахеной.

      – Нет, чиркнули днищем о грунт.

      – При отливе?

      – Эй, Толоса, ты видишь меня через дыру? А я тебя хорошо вижу. Чего надулся?

      – Мартин, почему не готовят обед? – возмущается Серран. – На сытый желудок легче работать. Ох, суета!

      – Гляди, крысы побежали!

      – Дурная примета.

      – Испугались твари стука и жара, весной вернутся.

      – Маэстро Ане нашел сыр, повезло немцу! Как мыши не съели? Коптят костры в небо – гибнут древоточцы, подсыхает обшивка.

      Гудит от натуги нутро каравеллы, стонут ребра. Юнги-посыльные мечутся между стапелем, складом, мастерской, тащат шарниры для пушечных портов, пятидюймовые гвозди на палубу, куски коричневого воска. Мальчишки укрепили котлы на треногах, нарезали ломти моржового мяса. Запах похлебки смешался с гарью. Жаль, короток зимний день. Солнце помаячило над горизонтом, нехотя перевалило к западу, повисло над холмами и холодно, бесцветно светило на почерневший от работы берег.

* * *

      Ганс Варг и Педро заботливо перевезли Хуана Родригеса (Глухого) на «Викторию», уложили в носовом отделении трюма вместе с двумя десятками больных, собранных с кораблей. Адмирал опасался заразы, приказал отделить немощных людей от здоровых, внимательно следить за ними, чтобы недуги не расползлись по флотилии. Госпиталь на корабле – не лучший способ вылечить моряков, но строить дом на берегу было невозможно, а использовать кузницу под лазарет значило погубить экспедицию. Для ухода за больными на «Викторию» переехали лекари и священники. Корабль Барбосы превратился в тюремную больницу, куда вход разрешался немногим.

      Больные не жаловались. Здесь кормили лучше, давали свежее мясо, рыбу, вино, сушеные фрукты. По утрам приплывал Моралес, осматривал пациентов, щупал пульс, прослушивал трубкой движение внутренностей. Велел для облегчения пускать кровь, ставить клистир для изгнания желудочной хвори; прописывал присыпки, примочки, настойки, обжигавшие кожу мази собственного изготовления, прочие творения просвещенного ума. От заботливого ухода люди иногда умирали, однако чаще выздоравливали. Качающиеся от сквозняков больные поднимались на палубу, где в обычной обстановке быстрее набирались сил.

      Магеллан заботился о жизни моряков. Потеря