Собрание сочинений. Пробуждение: Интерлюдия; Сдается внаем. Джон Голсуорси

долго разговаривал с отцом о всякой всячине, обходя свою личную жизнь: сэра Ламорака, австрийцев и ту пустоту, которую он ощущал последние три дня и которая теперь так внезапно заполнилась. Отец рассказал ему о месте, называемом Гленсофантрим, где побывали он и его мать, и о маленьких человечках, которые выходят из-под земли, когда бывает совсем тихо. Маленький Джон остановился, расставив пятки.

      – А ты правда веришь в них, папа?

      – Нет, Джон, но я думал, может быть, ты поверишь.

      – Почему?

      – Ты моложе меня; а они ведь эльфы.

      Маленький Джон прижал палец к подбородку.

      – Я не верю в эльфов. Никогда их не вижу.

      – Ха, – сказал отец.

      – А мама?

      Отец улыбнулся своей странной улыбкой.

      – Нет, она видит только Пана.

      – Что это «Пан»?

      – Козлоногий бог, который резвится в диких и прекрасных местах.

      – А он был в Гленсофантриме?

      – Мама говорит, что был.

      Маленький Джон сдвинул пятки и пошел дальше.

      – А ты его видел?

      – Нет, я видел только Венеру Анадиомейскую.

      Маленький Джон задумался. Венера была у него в книге про греков и троянцев. Значит, Анна – ее имя, а Диомейская – фамилия? Но когда он спросил, оказалось, что это одно слово и значит «встающая из пены».

      – А она вставала из пены в Гленсофантриме?

      – Да, каждый день.

      – А какая она, папа?

      – Как мама.

      – О, так она, наверно…

      Но тут он запнулся, бросился к стене, вскарабкался на нее и сейчас же слез обратно. Открытие, что его мать красива, было тайной, которую, он чувствовал, никто не должен узнать. Но отец так долго курил сигару, что он наконец был вынужден спросить:

      – Мне хочется посмотреть, что мама привезла. Можно?

      Он выдумал этот корыстный предлог, чтобы его не заподозрили в чувствительности, и немножко растерялся, когда отец посмотрел на него так, словно видел его насквозь, многозначительно вздохнул и ответил:

      – Ну что ж, малыш, беги, люби ее!

      Он пошел нарочно медленно, а потом пустился бегом, чтобы наверстать потерянное время. Он вошел к ней в спальню из своей комнаты, так как дверь была отворена. Она стояла на коленях перед чемоданом, и он стал рядом с ней и стоял тихо-тихо.

      Она выпрямилась и сказала:

      – Ну, Джон?

      – Я думал, зайду посмотрю.

      Обняв ее еще раз и получив ответный поцелуй, он влез на диван у окна и, поджав под себя ноги, стал смотреть, как она распаковывает чемодан. Этот процесс доставлял ему не испытанное дотоле удовольствие – и потому, что она вынимала заманчивого вида пакеты, и потому, что ему нравилось смотреть на нее. Она двигалась не так, как другие, особенно не так, как Бэлла. Из всех людей, которых он видел в жизни, она, безусловно, была самая прекрасная. Наконец она покончила с чемоданом и встала на колени перед сыном.

      – Ты скучал по нас, Джон?

      Маленький Джон кивнул и, подтвердив