Полночный прилив. Стивен Эриксон

дальше по дворцу и дошел до внутренних палат. За тучей метавшихся по центральному коридору слуг и посыльных он увидел канцлера Трибана Гнола, который шепотом оживленно беседовал с несколькими приближенными. Его темные глаза скользнули по Брису, но он не замолчал. За канцлером Брис заметил консорта королевы, Турудала Бризада, который безмятежно прислонился к стене; на его мягких, женственных губах играла легкая улыбка.

      Бриса почему-то постоянно беспокоил этот человек, и вовсе не из-за его должности консорта Джаналл. Он молчаливо присутствовал даже на совещаниях по поводу очень тонких государственных вопросов и постоянно наблюдал, прикрываясь маской безразличия. Было известно, что он делит постель не только с королевой, – знала ли об этом сама Джаналл, стало темой пересудов придворных. И, по слухам, среди любовников консорта был канцлер Трибан Гнол.

      Что ни говори, гадюшник.

      Дверь в кабинет первого евнуха была закрыта и охранялась двумя личными рулитами – евнухами-телохранителями, высокими мужчинами без капли лишнего жира. Глаза были густо подведены, красная помада придавала лицам недовольную гримасу. Единственным их оружием была перевязь кривых ножей, укрытых под сложенными руками, а если были на них какие-то доспехи, то они скрывались под длинными малиновыми рубахами и коричневыми шароварами. Охранники были босы.

      Оба коротко поклонились и разошлись в стороны, пропуская Бриса.

      Он поправил кисточку аксельбанта и тут же услышал, как пробили часы в палате.

      Дверь со щелчком раскрылась.

      Нифадас в одиночестве стоял у стола, покрытого свитками и развернутыми картами.

      – Королевский поборник. Я ожидал вас.

      – Мне показалось, я обязан прийти к вам, первый евнух.

      – Именно так. – Немного помолчав, Нифадас продолжил: – Верования складываются в официальную религию страны, но эти верования и эта религия на самом деле – всего лишь тонкая позолота на очень древних костях. Ни одна страна не уникальна и не исключительна. Очень опасно заявлять о собственной чистоте – по крови или по происхождению. Летери богатеют за счет пожирания меньшинств – лишь бы пищеварение не пострадало. И все же, финадд, признаюсь в своем невежестве. Дворец изолирует обитателей и дает мало информации. Мне хотелось бы знать, во что верят люди, что думают.

      – Не могли бы вы уточнить, первый евнух?

      – О морях. Об обитателях глубин. О демонах и древних богах, Брис.

      – Тисте эдур называют темные воды владением Галейна, который относится к царству Тьмы. Тартеналы, как я слышал, представляют все моря единым существом с бесчисленными конечностями – они вдаются в сушу реками и ручьями. Нереки страшатся моря как загробного мира, где покойник вечно тонет – эта судьба ожидает предателей и убийц.

      – А летери?

      Брис пожал плечами.

      – Куру Кван знает больше меня, первый евнух. Моряки боятся моря, но не поклоняются ему. Они приносят жертвы в надежде уцелеть. В морях надменный страдает, а выживает только мягкий, хотя поговаривают,