Победитель последних времен. Лев Котюков

в честь нашего большого друга:

      Ни громов, ни погромов,

      Ни проломленных крыш.

      Над берёзовым домом

      Соловьиная тишь.

      Но какая-то сволочь

      В тихой роще поёт,

      Где мой друг Цейханович

      Пиво светлое пьёт.

      Но поёт во всю глотку

      Среднерусский дебил.

      Пиво тёплою водкой

      Цейханович запил.

      А поющая сволочь

      Не заткнётся никак.

      И мой друг Цейханович

      Перешёл на коньяк.

      Сколько ж надо терпенья,

      Чтоб всё это снести!

      И шампанским от пенья

      Надо друга спасти.

      Эй, поющая сволочь,

      Где твой грязный стакан?!

      Почему Цейханович

      Без шампанского пьян?!

      И врасплохе заткнулся

      За берёзой певун.

      Цейханович споткнулся —

      И лежит, как валун.

      Эй, поющая сволочь,

      Что глядишь на меня?!

      Вон храпит Цейханович

      Под берёзой у пня.

      Он вконец обессилел.

      Где гремучая прыть?

      Вот как тяжко в России

      Цейхановичем быть!

      Цейханович снисходительно пожурил меня за стихотворческую самодеятельность, но одобрил верноподданничество, положил ненадкушенный бутерброд без колбасы в мою тарелку и приказал Краскину подредактировать текст:

      – Что это там в этой оде?! Дебил какой-то среднерусский. Нехорошо… Пусть лучше будет: верхне-низкий дебил. Или нет! Многовато для дебила. Пусть будет: средне-низкий! Чтоб без этой, как её?!. Без русофобии!.. И смотри, Краскин! А то – я тебя! Сам знаешь. Но сегодня я добр! Как никто добр! – и Цейханович переложил пустой бутерброд обратно в тарелку Краскина.

      Трудно было поверить, глядя в эти мгновения на нашего растроганного, разрозовевшегося друга, что всего лишь час назад был он сер лицом и невыносим, как взбесившийся коровий овод.

      Но, однако, и в благодушествовании не забывал Цейханович с интервалом от трех до пяти минут выкрикивать заветное:

      – Пропили Россию!!!

      – Пропили!!! – верным эхом вторил Краскин.

      И чудилось: сама Вселенная отзывается этим огнедышащим словам. Но не чудилось. И не отзывалась Вселенная. Она сама, помимо Цейхановича и Краскина, с невыносимой печалью исторгала над чёрными дырами и ревущими пустотами:

      «Пропили Россию, сволочи!!!»

      И никто не слышал укорного голоса Вселенной, даже Цейханович.

      Но под конец вечера он неожиданно малость изменил свой слоган и стал выкрикивать почти с тем же интервалом:

      – Не пропьём нашу Россию!!!

      – Вашу не пропьём!!! – услужливым эхом отозвался полностью одуревший Краскин.

      И клубился, полнился, летел вечер – винно-табачным облаком в промозглую, долгую ночь Покрова, – и много чего произошло за столами и под столами литературного подземья.

      Многое я