Природа зверя. Луиза Пенни

чтобы сыграть в свою игру.

      Глава пятая

      – Что вам надо? – крикнула в темноту Антуанетта.

      Она стояла на ярко освещенной сцене, приложив руку ко лбу и вглядываясь в темноту, как мореход в поисках земли.

      – Поговорить с вами, – прозвучал в зале голос Армана.

      – Мне кажется, вы уже и без того наговорили немало!

      Брайан вышел из-за кулисы с бутафорской лампой:

      – Ты с кем говоришь?

      Арман поднялся по ступенькам:

      – Со мной. Salut, Брайан.

      – Ну, вы довольны? – спросила Антуанетта, подходя к нему. – Мирна и Габри отказались участвовать. Теперь главную роль, которую собирался играть Габри, придется исполнять Брайану.

      – Мне?..

      – Пьесу довольно трудно поставить, даже когда актеры не отказываются от ролей, – продолжила Антуанетта.

      – Значит, вы не отказались от постановки? – спросил Гамаш.

      – Конечно, – резко сказала она. – Несмотря на все ваши усилия. Остальные актеры появятся через несколько минут. Я прошу вас уйти, прежде чем вы нанесете нам еще больший вред.

      – Вы скажете им, кто написал пьесу?

      – То есть если не скажу я, то скажете вы? Вы поэтому здесь? Чтобы убедиться, что наверняка уничтожили постановку? Боже милостивый, да вы же настоящий фашист!

      – Я не хочу дискутировать с вами, – произнес Гамаш.

      – Ну конечно, потому что независимое суждение вам поперек горла, – сказала Антуанетта.

      Брайан стоял у дивана, продолжая держать лампу. Словно неудавшийся Диоген.

      – Габри и Мирна сами принимали решение, – сказал Гамаш. – Но я не стал их разубеждать. По моему мнению, постановка такой пьесы вредна.

      – Да, я поняла. Но мы все равно ее поставим. И знаете почему? Потому что, как бы ни был ужасен автор, его пьеса – выдающееся произведение. Если вы будете продолжать в том же духе, то ее никто никогда не прочтет и не увидит. Тоже мне, поборник свободного общества.

      – Свободное общество требует своей платы, – отрезал Гамаш, но тут же взял себя в руки.

      Антуанетта улыбнулась:

      – Наступила на больную мозоль? Чего вы так боитесь, Арман? Автор в тюрьме, уже сколько лет там провел. И никогда не выйдет на свободу.

      – Я не боюсь.

      – Вы в ужасе, – перебила его Антуанетта. – Если бы мне требовался актер для роли одержимого ужасом, я бы умоляла вас сыграть ее.

      – Я бы хотел поговорить, – сказал Гамаш, игнорируя ее слова. – Мы можем присесть?

      – Давайте. Только поскорее, пока не приехали остальные.

      – Могу я к вам присоединиться? – спросил Брайан, ставя лампу. – Или вы хотите говорить конфиденциально?

      – Давайте, – ответил Арман. – К вам это тоже имеет отношение.

      Гамаш сел в потертое кресло – часть сценического реквизита. Он редко поднимался на сцену, и его каждый раз удивляло, насколько здесь все ветхое. С расстояния, из зала, актеры могли выглядеть как короли и королевы, титаны бизнеса. Но вблизи? Костюмы были