Зеркальный вор. Мартин Сэй

выстрелить; потом его мучил стыд при воспоминании о своих мокрых ляжках и темном пятне на штанах. Но сейчас, как ни странно, этот казус его почти успокаивает, напоминая, что он уже не раз через такое проходил.

      – Кёртис, ты еще здесь? – спрашивает Вероника. – Или уходишь в аут?

      Кёртис делает глубокий вдох.

      – Мне уже лучше, – говорит он.

      – Я не хочу тебя убивать. Сейчас я тебя обыщу. Замри и не двигайся.

      Он опасается, что Вероника начнет обыск, не убирая взведенного оружия от его шеи, но она действует грамотно: ствол исчезает и, судя по звуку, перемещается за пояс ее джинсов. Потом она проводит руками вниз от его подмышек, достает револьвер из кобуры, кладет его на пол и толчком ноги отправляет куда-то к центру комнаты. Далее следует проверка всех карманов, каждый из которых она теребит и мнет снаружи, прежде чем засунуть в него руку. Вытащив снаряженный спидлоадер из куртки и бумажник из кармана джинсов, отправляет эти находки вслед за револьвером. Потом ощупывает паховую область, бедра и лодыжки. Все эти манипуляции она проделывает, не снимая золотой кошачьей маски.

      Потом она отходит от Кёртиса и собирает с пола его вещи, а он остается стоять у двери в прежней позе. Больше всего ему сейчас хочется распахнуть эту дверь и умчаться по коридору прочь отсюда.

      – Эй, там! – зовет он. – Закончила с обыском?

      – Да. – Ее голос звучит приглушеннее из глубины комнаты. – Извини за меры предосторожности. Заходи и чувствуй себя как дома.

      Оттолкнувшись от двери, он принимает вертикальное положение, оправляет одежду и поворачивается. Прямо над его головой горит лампочка; настольная лампа также направлена в его сторону, а часть комнаты позади нее теряется в тени.

      Кёртис осторожно шагает вперед. Номер Вероники во многом похож на его собственный – может, чуть попросторнее, с двумя кроватями вместо одной двуспальной. Зато вид из окон Кёртиса лучше. Дверца платяного шкафа распахнута, внутри пусто. И чемоданов нигде не видно.

      Вероника сидит на диване в полутьме; на столике перед ней лежат его разряженный револьвер, спидлоадер и пять запасных патронов россыпью. Ее пистолет – компактный «SIG», который можно спрятать в дамской сумочке, – пристроен на подушке у нее под рукой.

      Кёртис останавливается. Ее маска поблескивает в слабом свете: золотая краска, стразы, кисточки из павлиньих перьев на кончиках ушей. Она роется в его бумажнике, поочередно рассматривая ветеранское удостоверение, медицинскую карточку военнослужащего, пенсильванские водительские права и разрешение на скрытное ношение оружия.

      – Я полагала, ты женат, – говорит она.

      – Так и есть. Я женат.

      Она закрывает бумажник и протягивает его Кёртису. Ее глаза, едва различимые в прорезях маски, смотрят ему в лицо, а затем на его левую руку.

      – А кольца-то нет, – говорит она. – Что происходит в Вегасе, то здесь и остается, верно, ковбой?

      Кёртис не отвечает и не двигается.

      – Да ладно тебе,