Искра жизни. Эрих Мария Ремарк

вовсю, пытаясь спасти соседние здания, но струи их брандспойтов казались слишком тоненькими и немощными, чтобы побороть огонь. Из воронки на площади воняло серой и какими-то кислотами. Желудок у Нойбауэра начал предательски сжиматься.

      – Давай в объезд, Альфред, – сказал он. – Здесь все равно не прорвемся.

      Водитель повернул. Теперь они двинулись в объезд, давая крюка через южную часть города. Тут частные виллы с палисадниками мирно нежились на солнце. Ветер дул на север, так что и воздух здесь был чист и прозрачен. Но потом, едва они пересекли реку, запах гари почувствовался снова и становился все сильней, покуда не материализовался в сизом чадном дыму, что стелился по улицам, как густой осенний туман.

      Нойбауэр теребил свой ус, коротенький и такой же аккуратный, как у фюрера. Это раньше он носил подкрученные, как у кайзера Вильгельма II. Ох, если бы не эти спазмы в желудке! Сельма! Фрея! Красавец-дом! Живот, грудь – все тело превращалось в один сплошной желудок.

      Им еще дважды пришлось поворачивать в объезд. В одном месте бомба попала в мебельный магазин. Переднюю стену дома как отрезало, часть мебели все еще красовалась на этажах, остальное рухнуло вниз, на мостовую, и сейчас горело. В другом месте угодило в парикмахерский салон, перед которым валялись восковые манекены, – их оплавленные лица сморщились в жутковатые гримасы.

      Наконец машина свернула на улицу Либиха. Нойбауэр высунулся из окна. Вот он – его дом! И палисадник! Терракотовый карлик и красная фарфоровая такса на газоне! Все невредимо! Даже все окна целы! Спазм в желудке сразу разжался. «Повезло! – подумал он. – Чертовски, сказочно повезло! То есть вообще-то все как надо». Почему именно с ним должно было что-то случиться?

      Он повесил фуражку на вешалку из оленьих рогов и прошел в гостиную.

      – Сельма? Фрея? Эй, где вы там?

      Никто не ответил. Нойбауэр протопал к окну и распахнул его. В саду за домом работали двое пленных русских. Они на миг подняли головы и тут же принялись усердно копать дальше.

      – Эй, вы там! Большевики!

      Один из русских прервал работу.

      – Семья моя где? – крикнул Нойбауэр.

      Пленный что-то ответил ему по-русски.

      – Брось ты свою тарабарщину, идиот! Ты немецкий язык понимаешь? Или спуститься и самому тебя научить?

      Русский напряженно смотрел на него, явно стараясь понять.

      – Ваша супруга в подвале, – раздалось вдруг за спиной Нойбауэра.

      Он обернулся. Это была их служанка.

      – В подвале? Ах да, ну, конечно. А где были вы?

      – На улице, я только на минутку выскочила. – Девушка стояла в дверях, лицо ее раскраснелось, глаза блестели, будто она только что со свадьбы. – Говорят, больше сотни убитых, – выпалила она. – На вокзале, на медном заводе, в церкви…

      – Тихо! – прикрикнул на нее Нойбауэр. – Кто говорит?

      – Ну, люди, на улице…

      – Кто именно? – Нойбауэр шагнул к ней. – Провокационные слухи! Кто распускает, я спрашиваю?!

      Девушка